Берег Марианны (СИ)

   Его батискаф неуправляемо опускался на дно. Двадцать-тридцать метров свободного падения в плотных слоях воды. Столкновение с землей могло быть опасным. На равнине он бы не беспокоился об этом, так как все дно устилал толстый слой ила. Здесь же от работы буровой установки весь ил и вся грязь давным-давно разлетелись в стороны. Секунда за секундой в нижнем иллюминаторе земля приближалась все быстрее. Как вдруг... Опоры ударились о грунт, некоторые из них скрипнули и оторвались. Освещение в гондоле погасло от удара. И Герхардт остался наедине с собой. Ни инфракрасное наблюдение, ни прожекторы снаружи - ничего из этого не работало. Немец просто стал ждать...

***

   В ушах звенел шум волн, крики птиц и шуршание пальмовых листьев.

   Герхардт шел по песку босыми ногами. Ботинки вместе с носками он нес в руке. Со стороны океана дул приятный бриз, и солнце, уходящее за горизонт, согревало его крупные плечи. Он почти не смотрел вперед. В глазах его мелькали пальмы, волны, красные облака... Немец мечтал, чтобы это мгновение тянулось вечно. Или хотя бы так долго, чтобы он мог забыться в нем.

   Со стороны океана к берегу спешил катер.

   Бывший пилот встал на месте и всмотрелся в его экипаж. Среди нескольких знакомых фигур он сразу же различил Михаила. И невольно улыбнулся.

   Катер подобрался к берегу почти вплотную, и немец, вступив в воду, двинулся навстречу.

   - Долго нас ждали? - спросил смуглолицый моряк.

   Герхардт протянул ему руку и что-то ответил. Он забрался внутрь, прошел к корме и сел рядом со своим товарищем. Катер взревел, развернулся и направился в сторону океана.

   - Что сделали с вами? - спросил немец ученого.

   - Уволили, - ответил тот с улыбкой.

   - Без наказания?

   Михаил вздохнул.

   - Долго решали. С одной стороны, мои наработки помогли мне смягчить наказание. Но с другой... Многие рисковали в ту ночь. И ты тоже. Это обстоятельство позволило судьям оставить... тюремное заключение.

   Герхардт сочувствующе кивнул.

   Берег острова становился все дальше. Немец осмотрел его как будто в последний раз. Он не знал и даже не загадывал, появится ли здесь еще когда-нибудь или нет. Дом, Берлин, поверхность - единственное, что теперь он видел в своем будущем.

   - Я должен сказать тебе спасибо, - произнес ученый.

   - Что?

   - Ты не оставил меня, несмотря на то, что мог подвергнуть себя опасности...

   Немец уже высказал ему все, что хотел. Сразу, как только их нашли около установки и отвезли на базу. Поэтому теперь он лишь ухмыльнулся и снова кивнул.

   - Что будешь делать? - спросил он в ответ.

   - Продолжать исследования. Да, прямиком из тюрьмы. Это не привилегия, а необходимость. Ситуация там на дне меняется чрезвычайно быстро. От действий людей зависит многое. Вполне возможно, сейчас мы являемся свидетелями того, как деградирует целая цивилизация!

   - Деградирует?

   - Да... Эти акулы - уникальные существа. В процессе эволюции они приспособились к темному дну Марианской впадины, но при этом сохранили органы, которые достались им от предков и были на дне не нужны. Например, зубы или глаза. На кой черт они им там?!

   Герхардт пожал плечами.

   - Когда на дно спустилась наша экспедиция со своими прожекторами, акулы относительно быстро приспособились к свету. И нашли способ восстановить свое древнее зрение, которым они пользовались быть может десятки тысяч лет назад! Мы с тобой убедились, что их глаза все еще могут улавливать свет и различать пространство. Около установки они двигались разрозненно. Им больше не было нужды сцепляться в большую стаю, чтобы не потеряться.

   - Зачем им тогда защищать установку? - спросил немец. - Чтобы больше не возвращаться к кожному зрению?

   - Да, - кивнул ученый. - Вполне возможно, что ощущать свет глазами им гораздо проще.

   - Так в чем тогда проявляется деградация? Они же приспособились...

   - В том, что, отключив свой кожный покров, они сделали его практически нечувствительным. Отказавшись от кожного зрения, акулы отказались от своих методов общения.

   Герхардт об этом даже не подумал. И в самом деле, он видел множество стай с равнины, которые сплетались друг с другом и двигались синхронно, ведомые одной мыслью. Акулы с установки являлись по отношению к ним дикарями. Добровольно или силой обстоятельств отрекшимися от прежних самих себя. От важной части, что делала их сплоченными, - общения. Помнят ли они, какими были? Раскаиваются ли они, что выбрали такой путь? Немец задумался и представил, как сейчас на дне некогда целостная цивилизация акул раскалывалась на две части. Что будет, если они встретятся где-нибудь на дне? Война?..

   - Мы запустили необратимый процесс, - продолжил Михаил. - Скоро у буровой установки соберется целый город древних существ, которые будут считать ее своим домом! Страшно представить, что им предстоит испытать, когда экспедиция завершится и установка будет отключена. Вновь погружение во тьму, вновь возвращение к кожному зрению. Смогут ли они пережить это?

   - Но это не скоро произойдет, - ответил Герхардт. - Сколько метров бур прошел вглубь литосферы?