Берег мародеров

— Сперва служил в бюро по найму моряков торгового флота,— отвечал он.— Но вскоре мне это надоело, и я пошел грузчиком в порт. Одно время даже подвизался в речной полиции. Знаете, как оно бывает: встречаешь тут среди отдыхающих всяких шишек, вот они и твердят тебе, что, мол, прозябать в Кэджуите значит попусту тратить время. Так что, когда попадаешь в Лондон, работу найти нетрудно, стоит только нажать на нужные рычаги. Но Лондон — это не для мужчины. Проходит месяц-другой, и Кэджуит снова зовет меня. Я и возвращаюсь...

Вот, наверное, почему у него такая грамотная речь. Когда он беседовал со мной, в голосе его не было даже налета протяжного корнуоллского акцента. Однако я заметил, что местный выговор тут же возвращается к нему, стоит ему заговорить со здешними жителями.

Мы плыли, и он частенько прерывал разговор, чтобы показать мне любопытные отрезки береговой линии — устье Чертовой Сковородки с ее великолепной каменной аркой, Пиастровую Нору. Эта пещера снаружи не очень впечатляла, но рыбак рассказал, что приезжие университетские студенты обследовали ее на пятьсот ярдов вглубь.

— Причем большую часть пути им пришлось проделать вплавь, толкая перед собой жестянки из-под печенья с горящими на них свечами,— добавил он.

— А далеко ли можно проникнуть туда на лодке? — спросил я, подумывая о том, что мне предоставляется возможность изучить различные каменные формации. Геология была одним из моих увлечений. Рыбак ответил небрежно:

— Да нет, не очень далеко.

Мы прибыли в Черч-Коув, и я сказал:

— Надо бы нам с вами как-нибудь выбраться за макрелью.

— Когда угодно, сэр,— ответил он, стаскивая меня на спине на берег.— Здесь всякий знает, где меня найти.

— А кого же мне спрашивать? — поинтересовался я.

— Большого Логана,— сказал он, отталкивая лодку и взбираясь на борт.— Меня все так зовут.

— В честь скалы Логана? — с усмешкой спросил я.

Он серьезно посмотрел на меня и кивнул.

— Именно так, сэр. В честь скалы Логана.

Я не виделся с ним после этого целую неделю. Вернувшись в коттедж, я нашел поджидавшее меня письмо от моего редактора. Отзывать он меня не отзывал, но просил сделать ряд материалов о том, как международное положение сказывается в стране.

После ужина ко мне зашел Керрис. Он знал, что письмо было из моей газеты, и решил выяснить, уезжаю я или остаюсь.

Я объяснил, что к чему, и сказал, что меня, возможно, не будет две-три ночи — все зависело оттого, сколь далеко в глубинку придется забираться в поисках материала.

— Кстати, вы знаете Большого Логана из Кэджуита? — спросил я.

— Конечно, а что?

— Сегодня он подбросил меня из Кэджуита на своей лодке. Приятный парень, правда?

— Хороший собеседник, — ответил Керрис.— Именно собеседник.— Он взглянул на меня, и искушение посплетничать оказалось ему не по силам: — А вообще-то он непутевый. Не стоит вот этой тарелки,— Керрис покачал головой.— А ведь родом-то из хорошей семьи. Мать его была настоящей леди и жила в одном из поместий в Хелфорде.

— А отец? — спросил я.

— Этот наш, рыбак из Кэджуита.

И тут до меня дошло, почему его прозвали Логаном. Многое в его сложном характере объяснилось.

— Он родился в одном из домов возле скалы Логана? — спросил я. — Верно?

— Да, на тамошней ферме,— Керрис опять покачал головой. — Но он — человек непутевый и сам это доказал. Женился на одной бирмингемской девушке, которая приезжала отдыхать. У нее водились деньжата, и она построила дом на Флашинге в Гиллане. Милая была девушка. От добра добра не ищут, а он стал баловаться с местными девками. Развелась она с ним и опять в Бирмингем уехала. Живет теперь один в Кэджуите, в хибаре своей. — Он снова покачал головой и добавил, выходя из комнаты: —  Непутевый он, этот Большой Логан.

При этих словах я улыбнулся. Я чувствовал, что устами Керриса Большого Логана осуждают многие поколения «мародеров», Я был убежден, что он считает Логана непутевым человеком вовсе не потому, что тот забавлялся с местными девицами, а потому, что ухватив хороший куш, Большой Логан его упустил, чего никогда не сделал бы Керрис.

Родословная Большого Логана объясняла многое.