Берег мечты

— Всё, хватит! — резко прервала его Женезия. – Ты ничем не лучше Родолфу. Он тоже убаюкивал меня сладкими речами… Вы оба игроки, оба погрязли в грехе! А я с тех пор поумнела и больше не попадусь на эту удочку! Убирайся прочь со своими деньгами!

— Это не мои деньги, они принадлежат к тебе.

— Нет, убери их! Никто не купит меня за тридцать сребреников! — закричала на весь дом Женезия, и Эзекиел вынужден был ей повиноваться.

В отличие от неё Деодату высоко оценил благородный поступок Эзекиела, не усмотрев никакого подвоха в его поведении.

— Парень хотел противопоставить себя мошеннику Родолфу. Что же в этом плохого? Ты присмотрись к нему, может, он и правда тебя любит, — советовал дочери Деодату, а она отвечала, что все мужчины подлецы и от них нужно бежать в монастырь.

Эзекиел, тем не менее, продолжал добиваться её расположения. Каждый день он встречал Женезию у церкви после утренней молитвы и провожал до дома или до магазина, не уставая повторять, что любит её и хочет на ней жениться. То же самое он сказал и Деодату, официально попросив у него благословения на брак с Женезией.

— Я буду только рад этому, — ответил Деодату, — но сначала ты должен уговорить мою дочь.

Женезии всё труднее становилось выдерживать натиск Эзекиела, и однажды она поняла, что спасти её от замужества может только монастырь.

Эзекиел, узнав о её решении, пришёл в ужас.

— А что же мне делать с моей любовью? С моей страстью? – вопрошал он, глядя на Женезию с мольбой.

— Это плотское желание, оно пройдёт, — холодно отвечала Женезия, хотя её сердце разрывалось от боли. — Не надо искушать меня!

После этого никто уже не смог заставить её отказаться от принятого решения. Женезия отправилось в небольшой городишко на юге штата, чтобы навсегда поселиться в тамошнем монастыре. Деодату сам повёз её туда на машине, и вместе с ними увязался Эзекиел.

— Я провожу тебя до ворот монастыря и буду сидеть у этих ворот, пока ты не поймёшь, что совершила ошибку, сказал он Женезии. – Я уже и расчёт взял у дядюшки Бабау.

Женезия сочла это блефом, но Эзекиел и в самом деле устроил сидячую забастовку у врат монастыря, всем своим видом показывая, что за стенами этого богоугодного заведения совершается отнюдь не благое дело. Каждой монахине, выходившей почему-либо за ворота, он кричал:

— Будьте милосердны! Не берите грех на душу! Ваша новая послушница не может стать монахиней, потому что любит меня, и мы должны с ней, поженимся!

Женезия видела всё это из окна своей кельи, и её терзали жестокие сомнения в правильности своего выбора. Наблюдавшая за ней мать-настоятельница поняла, что девушка ошиблась адресом, и посоветовала Женезии объясниться с настырным поклонником.

— Посмотри, как он мается, — говорила мать-настоятельница. — Сёстры выносят ему еду, но он к ней даже не притрагивается. Уже вторые сутки льёт проливной дождь, а твой парень продолжает сидеть у входа, несмотря на то, что вымок до нитки. Ты хочешь, чтобы он умер прямо здесь, у нас на глазах?

Женезия вышла к Эзекиелу и, увидев его, не смогла сдержать слёз.

— Господи, сжальзя надо мной! – взмолилась она. — Просвети меня, подай мне знак!

В этот момент дверь за её спиной с грохотом закрылась, и Женезия радостно воскликнула:

— Благодарю тебя, Отец небесный! Я поняла твой знак. Ты захлопнул дверь монастыря и оставил меня на улице, чтобы я стала женой Эзекиела!

Спустя несколько дней они обвенчались.

Сокорру тоже пришла на свадьбу, хотя Женезия её и не приглашала. Алфеу, успевший к тому времени официально развестись с Сокорру, возмутился, увидев её в храме, и внезапно сделал предложение Селминье:

— Я восхищаюсь тобой и хочу, чтобы ты стала моей женой! Ты прошла через такое суровое испытание и сумела сохранить чистую душу. Лучшей женщины я никогда не встречал и не встречу. Клянусь, я буду тебя любить и уважать до конца моих дней.

— Я тоже не встречала более чистого и благородного мужчину, чем ты, Алфеу, — ответила Селминья и подала ему свою руку в знак согласия на их супружеский союз.

Договорившись о главном, со свадьбой они решили не торопиться. Им было достаточно того, что они каждый день виделись в магазине.

Эзекиел же переселился в дом жены и стал работать вместе с ней в филиале магазина, который Женезия открыла в другом районе города.

А тем временем неожиданно решилась и судьба Деодату. Пасока, успешно поступивший в школу для одарённых детей, получил приглашение на учёбу и стипендию. Вместе с ним получила приглашение и Жудите – в Салвадоре ей предлагались скромное жилище и работа в школьной столовой.

Жудите и обрадовалась такому известию, и опечалилась: ей не хотелось расставаться с Деодату. Пасока тоже загрустил.

— Я уже не хочу ехать в Салвадор, — сказал он. — Если бабушка Ондина вдруг вернётся, её некому будет встречать… И папа здесь похоронен… И сеньора Деодату мы не будем видеть, а он такой хороший…

Его слова тронули Деодату до глубины души.