Берег мечты

— Я могу сказать вам только одно, в моей жизни не было, и нет ничего позорного и постыдного. Думаю, что счастье Дулсе для меня гораздо важнее, чем для вас, человека семейного, заботящегося о своей жене и детях. Именно думая о счастье Дулсе, я предложил ей руку и сердце и получил положительный ответ. О том, как скоро мы поженимся, будет решать Дулсе. И для неё ни одной тайны в моей жизни не будет.

— Вы обиделись на меня, и напрасно, — начал Отасилиу. — Я сказал только то, что думал, а это немалое достоинство. Мне кажется, что камни за пазухой — дело гораздо более опасное. Разумеется, всё будет решать Дулсе, она давно уже совершеннолетняя и вправе распоряжаться собой. И я рад, если для неё нет в вашей жизни тайн, и она готова выйти за вас замуж. Пойдёмте к нашим милым дамам, они, я думаю, нас заждались.

Именно в этот миг Родригу дал себе обещание рассказать Дулсе о той несчастном стечении обстоятельств, которое привело его в Порту-дус-Милагрес и которое со временем могло окончиться весьма печально.

История была проста и трагична, как многие житейские истории. Однажды к Родригу в клинику привезли девушку, которая несколько дней назад сделала криминальный аборт и не призналась в этом родителям. К Родригу она поступила в тяжелейшем состоянии, спасти её не удалось. Безутешные родители обвинили Родригу в смерти дочери, а он не сумел убедить их в том, что не имел никакого отношения к тому криминальному аборту. В клинике разразился скандал, Родригу лишили права на врачебную деятельность, и ему грозило тюремное заключение. Но он бежал из Рио-де-Жанейро, не дождавшись суда, приехал в Порту-дус-Милагрес и снова стал лечить людей, хотя в любую минуту мог попасть под арест.

— Ты можешь не выходить за меня замуж, Дулсе, — ласково сказал он. — Мы можем и дальше с тобой просто встречаться. Я полюбил тебя с первого взгляда, но думал, что смогу уберечь от своей любви. Теперь я вижу, что был не прав. Любовь сильнее нас, и она даёт силы жить. Но выходить за меня замуж совсем не обязательно.

— Я хочу быть с тобой и в радости, и в беде. Это и есть моё счастье. Другого я для себя не представляю. Я непременно выйду за тебя замуж. И хочу это сделать как можно скорее.

Две половинки встретились, они стали единым существом, и разделить их уже было невозможно.

Глава 16

Феликс очень серьёзно взялся за свою предвыборную кампанию. Уничтожив грузовик, он не сомневался, что голоса причала ему обеспечены. Да и как иначе? Кто, как не он, будет спасителем рыбаков? Немного подумав, Феликс сделал широкий жест: он сам отправился к Гуме. «Сильный всегда великодушен», — решил про себя Феликс.

— Я заплачу твои долги, — сказал он молодому человеку.

— А чем придётся мне платить вам? — спросил Гума.

— Ты в трудную минуту помог мне, я в трудную минуту помогаю тебе, — обтекаемо ответил Феликс. — Долг платежом красен.

— Вы мне ничего не должны, — резко ответил Гума. — А я менять кредитора не намерен. Какая мне разница, кому выплачивать долги? Лучше я буду платить тем, перед кем имею обязательства.

Железная логика Гумы произвела впечатление на Феликса. Он рассчитывал совершенно на другую психологию, а противник оказался куда крепче. Значит, придётся дожимать.

— Я могу вытащить тебя из ямы, — снова повторил своё предложение Феликс. — Я могу дать тебе денег.

— И я стану вашим должником? Буду обязан голосовать за вас или делать ещё что-нибудь по вашей указке? Не пройдёт. Меня нельзя купить, сеньор Феликс. Вы не свяжете мне руки своими деньгами, своими благодеяниями. Дороже всего я ценю свободу действий. Нам больше не о чем разговаривать, сеньор Феликс! Прощайте!

Феликс был взбешён.

— Когда будут увозить за долги его лодку, позови меня посмотреть, — сказал он Эриберту. — Я думаю, этот заносчивый всё-таки сломается.

— Не сомневаюсь, — поддакнул Эриберту. — Лодка досталась ему от отца. Да и вообще, что за рыбак без лодки?

— Ну что ж, тем лучше, — потёр руки Феликс, — мы ещё будем верёвки вить из этого Гумы!

Он отпустил Эриберту и отправился к Адме, чтобы напомнить: через неделю они отправляются на конгресс партии, где должны будут, во что бы то ни стало одержать верх над лидером партии Виану.

— Позаботься о туалетах, дорогая! Ты должна быть там самой элегантной женщиной. В том, что ты будешь самой красивой, я не сомневаюсь.

— Спасибо за комплимент. Ты можешь на меня положиться, — ответила с улыбкой Адма.

Алешандре, который заглянул к матери, застал её за разборкой платьев. Он побледнел от ярости.

— У тебя в голове одни тряпки, — процедил он. — Как ты смела не сказать мне, что Ондина потеряла сына?

— Мы принимали высокопоставленного гостя, — очень сухо ответила Адма. — Нам было не до посторонних.

— Посторонних?! — У Алешандре запрыгали губы. — Это ты мне посторонняя, а Ондина — мать! Ты никогда не могла простить мне любовь отца, за это меня и возненавидела.

— Какая глупость! — поджала губы Адма. — Отец испортил тебя своим безудержным баловством, поэтому ты так разговариваешь с матерью. А в любви отца я не сомневаюсь, он любит меня больше всех.