Берег. Следы на песке

Я выскочила на шоссе и через двойную сплошную рванула налево. Интуиция меня не подвела. Вскоре показался указатель на Петербург. Держали меня парни в тридцати километрах от города по Мурманскому шоссе. Самое главное – проскочить без документов пост ГАИ. В милицию я, конечно, идти не собиралась. Оттуда меня под белы рученьки вернули бы Князю.

Небеса сменили гнев на милость, и до коммуналки на Техноложке я добралась без приключений. О моем любимом лежбище знал только Конни. Он мне и купил здесь комнату.

– Катя, здравствуй! Ты откуда грязная-то такая, – подслеповатая соседка, старушка лет семидесяти, всплеснула руками.

– Привет, Марьиванна, самосвал обрызгал.

Для обитателей коммуналки и некоторых моих знакомых я была Катей Громовой. Фальшивые документы мне выправил Конни. Фамилия Сани, моего первого возлюбленного, досталась мне случайно. Я сначала хотела отказаться, но потом приняла это как знак. Не знаю, правда, какой. Давно уже поняла – просто так в жизни ничего не бывает. Я прошла в свою комнату, закрылась на ключ, села на пол и зарыдала. Я вырвалась из ада, но плакала не поэтому. Волк убил человека ради меня, а не чтобы прикрыть тылы. Впервые я встретила мужчину, который не пожалел бы для меня своей жизни. Встретила и потеряла.

– Катюша, поставить чайник? Пирог сегодня испекла. Вкусный! – Мария Ивановна, как и прочие соседи, благоволили ко мне. Я выручала их деньгами и помогала с продуктами, когда приезжала сюда пожить.

– Спасибо! Только умоюсь с дороги, – я размазала слезы грязными кулаками по лицу и поднялась.

Яблочный пирог, сладкий черный чай и болтовня соседки убаюкивали. Но расслабляться было рано. Железная коняшка под окном могла выдать меня. Окна, наполовину заклеенные фольгой, надежно хранили меня не от солнца. Я нажала на пару кнопок под подоконником, и его крышка медленно поднялась. Я улыбнулась. Перетянутые резинками пачки денег, пистолет, драгоценности и документы хранились здесь как в Швейцарском банке. Я вытащила несколько купюр, оделась и, собрав последние силы, отогнала машину в давно пустующий гараж отца. Обратно я вернулась на такси.

– Мишка, узнал? Мне нужна помощь твоя, – позвонила я знакомому парнишке из военно-медицинской академии.

– Катюша?

– Она самая. Захвати свой походный чемоданчик и приезжай.

Я продиктовала адрес. Не могу утверждать, что Михаил поверил в мой рассказ про напавших на меня в ночи бандитов. Он относился к людям, которые не задают лишних вопросов. Тем более что я помогла отправить его маму на лечение в Германию.

Своим родителям я наврала, что уехала в Прибалтику и с чистой совестью исчезла из жизни. Месяц я провела в постели под чутким наблюдением моего приятеля, не рискуя выходить на улицу. Мысли о Волке я гнала прочь, но он приходил ко мне во снах.

В конце ноября мы с Михаилом купили «восьмерку». Я попросила его оформить машину на себя и выписать мне доверенность. Подъехав к старому ДК, где базировалось наше шоу, я поднялась по ступеням и с замиранием души переступила порог. Знакомые стены, знакомые афиши. Комок подступил к горлу, но я сдержала слезы. Черный парик и макияж изменил мою внешность до неузнаваемости. У вахтерши я выведала, что администратор наш умер от инфаркта в день, когда меня похитили. Нашли его утром в машине. Танцовщиц после рокового представления бандиты увезли с собой и больше их никто не видел. Парни разбежались. А приму – меня то есть – убили прямо здесь, а тело забрали с собой. Милиция покрутилась денек-другой и больше не появлялась.

Я вернулась домой и прибрала бутылку коньяка. На следующий день мне здорово влетело от Михаила. И тут же мы вместе нарезались. Декабрь тянулся мучительно долго. В январе бдительность моя притупилась. Я занялась восстановлением документов.

Глава 5

Я отремонтировала «мерседес» и поняла, как соскучилась по его комфорту. С большой неохотой выбралась я из его теплого салона на улицу, закрыла машину и спрятала ключи в кармашек кожаной сумки. Из чёрных туч валил снег. Крупные хлопья мягко ложились на землю и тоскливо скрипели под ногами. Завтра придется брать у дворника лопату откапывать железного коня. Крещенский мороз забирался под короткую кожаную куртку и пронизывал до костей. Редкие фонари мазали опустевший двор тусклым светом. Покосившиеся качели, исписанная непристойностями трансформаторная будка, сваленные посреди дороги решетки от разломанной ограды. Когда выстроенная по кирпичику жизнь рухнула в одночасье, у меня появилось время оглядеться по сторонам. Питер девяностых мало чем отличался от революционного Петрограда.

Наконец-то парадная. Сейчас дерну кофейку… Нет, лучше коньячку, и лягу в ванну с книжкой. А завтра – во Псков. Нервишки подлечу на свежем воздухе, пока документы готовятся.