Берег Стикса

Роман сел за свободный столик, продолжая озираться. Зал был полон упырей. Все они выглядели, как компании «новых русских» — вероятно, клуб Эдика был рассчитан на состоятельных упырей. Упыри, не торопясь, жрали и пили, и Роман поразился каменной мёртвенности морд — эта публика выглядела, будто вытащенная из гробов в момент торжественной панихиды. Парочка Романовых прислужников смотрелась куда живее — неужели за счёт его силы? Как интересно…

На сцене под довольно милую музыку танцевали две живые девицы. Лесбийский такой стриптиз — приятно было бы смотреть, если бы от девиц через весь зал не несло диким ужасом и усталостью. Ещё бы — они явно чувствовали себя в этом зале, как животные на бойне: стриптиз для возбуждения у гостей аппетита, вроде живых рыб или крабов в шикарном ресторане. Романа слегка передёрнуло от отвращения, но он откинулся на спинку удобного стула и остался сидеть.

Не уйду, пока не узнаю, чем тут угощают.

Подошёл упырь-официант. Ходячий труп с выражением угодливости на белой неживой роже вызвал у Романа невольную усмешку. Упырь с полупоклоном протянул меню, и Роман его взял.

Клуб, судя по фирменному логотипу, действительно назывался «Берег Стикса». Как забавно.

Карточка напитков предлагала кровь множества живых существ от крысы до змеи включительно. Человеческая кровь стояла особняком и стоила запредельно, хотя и дешевле, чем кровь лисицы или кобры. И то верно — кобры явно встречаются в Питере реже, чем люди.

Красный шрифт выделял кровь девственницы. Надо же — упыри, оказывается, подвержены нелепым суевериям? Какая прелесть.

Перечень обеденных блюд читался, как эпикриз. Названия подкупали откровенностью. «Сердце человека со свиной кровью», — а что, оригинально. Интересно, девки с эстрады это дело читали?

Официант ждал с терпением несвежего покойника. Роман потянулся и бросил меню на стол.

— Гарсон, я донорской крови не пью и дохлятины не жру.

— Кровь не донорская, — доверительно сообщил упырь. — Обижаете.

— Скажи ещё, что мясо не из морга. Официант был уязвлён.

— В зале для VIP-персон вы можете получить живого человека. Любого.

— Как забавно. И кто дешевле всего?

— Младенец. Штука баксов. Почти задаром.

— Да… недорого. А самый дорогой?

— Эксклюзивный заказ. Типа негритянки-девственницы. Но это лучше заранее, иначе может получиться, что долго ждать придётся…

О, какая пошлость! Большего падения графиня даже не воображала.

Роман поморщился, выпил бокал змеиной крови, больше из принципа и для шика, чем от сильного желания, небрежно швырнул мэтру купюру, встал из-за стола, грохнув стулом. Ему было тошно.

Посетили сборище себе подобных.

Милое место. А мы-то, идеалисты, считали, что, покинув мир людей, окончательно оставили место, где всё можно купить за деньги. И вдруг натыкаемся на подобные отношения в Инобытии, — а ведь деньги тут дёшевы, очень дёшевы… За какие, скажите, деньги купишь это звёздное мерцание, этот туман, этот холодный жар, который…

Только украсть, отнять… или получить даром.

По дороге к машине Роман задумался, почему ему никогда не случалось видеть целующихся упырей.

«Упыри не делятся силой», — сказал Парень С Розой. А в голове появляются какие-то проблески. Вот как, вампиры, значит, делятся, а упыри её копят. Тянут и тянут, аккумулируют в себе, воруют, отнимают, покупают вместе с живым мясом и горячей кровью, копят и отдают в рост, как деньги… А потом эта сила, которая не находит выхода, изнашивает тело, точит остатки души… как крупный банковский счёт.

И упырь стирается о время своей собственной сокровищницей. Протухает, в нём появляются дыры — и сила, живая энергия мира, возвращается в мир. А упырь исчезает.

Вряд ли в рай или в ад. Вероятнее, окончательно и бесследно. Туда и дорога.

Падальщики. Паразиты. Тараканы Инобытия.

Романа замутило от гадливости. Теперь понятно, почему эти респектабельные трупы так кисло выглядят по сравнению с Василием и Ирой. Романова свита вынуждена по чуть-чуть обмениваться силой с людьми и самим Романом. Обмен не даёт им закостенеть в собственном голоде или собственной сытости.

С ними понятно. А Роман-то? Роман — что такое?

Роман вспомнил Аннушку и горько вздохнул. Его мучили приступы тоски. Как получить это снова? Как оказаться рядом с чистым, сильным, светлым, знающим некую важную истину — и не чувствовать себя вором, изгоем, насильником?

Почему, ну почему вампиры не хотят иметь с ним дела? Смешно, но в понимании этого вопроса Роман не продвинулся ни на шаг. Ему гораздо сильнее, чем при жизни хотелось понравиться, — но понравиться не выходило. Все шаги в этом направлении выглядели как-то неловко.

Роман вдохнул живой ночной запах и захлопнул дверцу автомобиля.

Я не хочу быть упырём. А вампиром быть не могу.

Почему-то.

Милка ужинала.