Берег Стикса

Чувствительность притупилась до какого-то мерзкого мёртвенного оцепенения. От прежних чувств остались только оглушительный холод, ломающая боль во всём теле и такой ужас, что Роман чуть не взвыл в смертной тоске. Он начал понимать, что произошедшее вышло по его собственной вине, что оно совершенно не таково, как он ожидал, и главное – что всё, с ним случившееся, совершенно необратимо.

Как смерть.

И что ему вот в этом виде, – а похоже это, если Романа не обманывает воображение, на медленно движущийся свежий труп – теперь придётся идти домой, потому что больше идти как будто некуда. И что ожидающее его там – это кошмар ещё не испытанной силы. И что совершенно невозможно представить себе, как он выдержит не то, что вечность, а хотя бы несколько дней внутри омерзительного предмета, который когда-то был его живым телом.

Вся исследовательская и прочая блажь слетела шелухой. Именно в тот момент, в первый и, вероятно, последний во всей своей многогрешной жизни, Роман был весьма близок к тому, чтобы искреннейшим образом раскаяться и уверовать. Он поплёлся к дому, с трудом переставляя свинцовые тумбы ног, поскуливая от боли и ужаса бездомным щенком – но вдруг ощутил спиной нечто, похожее на дуновение тёплого воздуха или на то славное ощущение, когда к коже прикасаются солнечные лучи.

Роман обернулся, почти всерьёз ожидая увидеть нечто вроде ангела.

На него, скрестив руки на груди, усмехаясь презрительно и издевательски, прищурив длинные тёмные глаза, смотрел тот самый темноволосый парень, вампир с чёрной розой, которого Роман уже считал едва ли не приятелем.

В той эмоциональной буре, которую подняло во всклокоченной Романовой душе появление этого существа, не разобрался бы и сам Фрейд. Во всяком случае, радости тут было не меньше, чем обиды и злости, а желание затряхнуть на месте причудливо смешалось с почтительным страхом, почти уважением.

– Приветик, – насмешливо бросил вампир.

– Угу, – кивнул Роман. Он ещё не знал, в каком тоне будет говорить членораздельно.

– Добро пожаловать.

– Куда?

– Ну как же! По эту сторону. Ты же достал всех окрестных Вечных, пытаясь удержаться за Границей. Доволен?

Роман пожал плечами – и их тут же свело от приступа ломоты и холода. У него появилось забавное чувство, что он чего-то не понимает.

– Ах, бедная, бедная Анночка! – протянул вампир с насмешливым сожалением. – Ты напал на женщину, зверь? Ты – каннибал? Или просто маньяк? Ты ей руку откусил? О, кошмар, кошмар!

– З-зато теперь я в-вампир! – пробормотал Роман, безрезультатно унимая стучащие зубы.

Его собеседник искренне расхохотался.

– Да что ты говоришь! А я и не догадался! – и, отсмеявшись, презрительно добавил: – Выброси эту блажь из головы. Разве ты не видишь, что ты в действительности такое?

– Что? – спросил Роман с совершенно честным любопытством.

– Упырь, как говорят у нас. Upier. Беспокойный мертвец. Что тебе понадобилось за Границей, бывший смертный? Проблем было мало?

– Э-э… упырь? Но поч-чему?!

– Как ты любишь задавать вопросы! Ты и по эту сторону будешь досаждать Вечным своим дурным любопытством?

– Но… почему?

– Да потому. Я же говорил – за чистую Вечность тебе нечем заплатить.

– Что з-за плата?

– Вот это.

Вампир протянул руку – и Роман понял, что руки можно коснуться. Он с силой, которой сам от себя не ожидал, вцепился в тонкие холодные пальцы – и от них горячий ток пролетел по нервам, сквозь сведённые мышцы, растапливая лёд, возвращая в тело живое тепло. Боль ушла. Роман опьянел от тепла и телесного покоя до головокружения и сладких слёз и машинально потянул руку вампира к своему лицу.

Её, кажется, хотелось поцеловать.

Вампир зашипел и резко вырвал руку. Тёплое наваждение прошло, но боль не возвращалась, озноб прекратился и зубы Романа уже не лязгали друг о друга. Кости ещё слегка поламывало, но только слегка.

– Спасибо, – сказал Роман, выпрямившись и пытаясь улыбнуться. – Что это было?

– Сила.

– Я так не умею.

– Вот именно.

– Поэтому я не стану вампиром? А что, нельзя научиться?

– Нельзя.

– А чем упыри отличаются от вампиров?

– О, силы ада! О, Геката, Бовами и все другие Древние Хозяева! Я плохо говорю по-русски? Я же только что сказал – упыри не делятся силой.

– А люди?

– Смотря какие. Некоторые – ещё как. Некоторые – нет. Какая тебе разница? Ты и раньше, по ту сторону, мало отличался от упыря. Это противно.

– За что же ты мне помогаешь? Раньше ты не разговаривал так.

– Во-первых, теперь ты – за Границей, и поэтому способен понять. А во-вторых, я встретил Анну, и она рассмешила меня. Я никогда не видел смертных, которые пытались кусать вампиров, кусать зубами, да ещё и пить кровь. И мне показалось, что это очень забавно.

Роман задумался. Разговаривая с ним, вампир вытирал белоснежным носовым платком руку, за которую Роман держался. Его движения становились всё ожесточённее и резче, через пару минут он тёр пальцы так, будто к ним прилипла какая-то неописуемая гадость, потом скомкал платок и швырнул в сторону.

– А ещё упыри есть? – спросил Роман.