Берег тысячи зеркал (СИ)

Джеха уже успел и с ней поговорить?

— Что ты наговорил Имо? — цежу сквозь зубы, а он качает головой.

Его лицо искажается разочарованием, взгляд становится острым. Он смотрит с недоверием и шоком.

— Ты действительно считаешь, что я стал бы что-то говорить ей? — голос друга звучит сухо, он не верит, что я такое предположил.

— Джеха… Прости, я просто… — пытаясь сгладить ошибку, чувствую стыд и беспомощность.

Джеха устало закрывает глаза, а открыв их, отнимает сети, и зло шипит:

— Рехнулся. Выясни уже все с ней. Хочешь ее? Действительно?

— Да, — отвечаю прямо. — Хочу. Иначе, зачем она здесь?

— Тогда поговори с ней нормально, а не тяни время, как школьник. Хватит пялиться на нее, как на рамен. Ты же ее сожрать готов. И не заметил этого, похоже только слон из посудной лавки Ки Шин.

Джеха уходит, предусмотрительно отобрав у меня сети. Бросает в полном одиночестве посреди двора. Поговорить? Конечно. Она тут же ухватится за шанс сбежать. Тогда не будет поводов оставаться еще дольше. Мы выясним все, и она уедет. Я в этом уверен.

В полном раздрае, мысленном сумбуре, беспомощном чувстве злости, и еще, бог весть какой чепухе, я спускаюсь по лестнице к причалу. Ханна бегает по нему, смеется, и веселится, играя с воздушным змеем. Она опять скрывает испуг. Я знаю, что моя дочь испугалась, но держит этот страх так же глубоко, как и я. Если для меня это привычно, для нее — плохо.

Взгляд немедленно приковывается к фигуре в белой тунике, и таких же светлых свободных штанах. Вера переоделась, но не для выхода в море. Она кивает Ханне, отдает ей змея, и отворачивается от меня намеренно. Злит специально? Я думал, она станет настаивать с самого утра, что должна уехать. Думал, подкараулит и потребует разговора и объяснений. Взамен смотрю на то, как она продолжает внимательно слушать Имо, шутит с ней, улыбается так искренне, будто они знакомы вечность.

— Я что-то пропустил? Вижу, ты освоилась и больше не злишься.

Встав за спиной Веры, ловлю хитрый взгляд своей старушки. Она отходит, якобы в поисках Ханны, чтобы оставить нас наедине. Без предупреждения обхватываю Веру, с легкостью поднимаю и перемещаю на палубу, удерживая за талию.

— Эй, — она издает очень похожий звук на привычное "эге", и пыхтит от негодования. — Я могу и сама.

— Можешь-можешь. Я знаю, — беру ее за запястье, и тяну в сторону рубки. — Но сперва надо тебя одеть. Обляпаешься и запачкаешься. Вся в белом.

Открыв дверцы, тянусь к крючкам и снимаю свою зеленую ветровку. Вера не сопротивляясь, позволяет одеть ее, но смотрит слишком странно.

— Ты всегда ведешь себя так… деспотично? — она прищуривается, а закатав слишком длинные рукава, с вызовом продолжает на родном.

Что-то бормочет, злится, чем вынуждает остановить ее, и спокойно поправить куртку.

— Не злись. Мы поговорим сегодня, и ты уедешь. Я не мог тебя отпустить, пока ситуация не станет спокойнее. Так безопаснее, и приятнее, чем ждать окончания процесса в гостинице под конвоем.

— Значит, ты потому…

Не потому. Но ей об этом знать незачем. Она не поймет моего поступка. Увы.

— Мог же сразу все объяснить, — негодует, поправляя куртку. — Зачем так поступать?

— Как? Легкомысленно? — приподнимаю бровь.

— Глупо, Кан Чжи Сан, — припечатывает, а я ухмыляюсь.

Видимо, я разозлил ее еще больше. Вера не говорит более ни слова, предпочитая мне, общество Имо и Ханны. Не сказал бы, что ее выбор не радует. Наоборот. Он приносит новые эмоции полноты. Как вчера вечером за ужином.

Я хорошо понимаю, почему затеял это все. Слишком хорошо. Но, кажется, Вера обманывает себя. Я вижу, как она смотрит на меня. Как делала это вчера. Даже сейчас ее взгляд, ее поступки, — приезд и попытка помочь, — все это говорит, что я ей не безразличен.

У нее чувства ко мне, но она их боится. Не хочет принять, потому что я тоже… летчик и военный.

Мы выходим в открытое море спустя час, когда начинается прилив. Вера занимает место у борта. Сидит рядом с Ханной, но постоянно прячет взгляд. Малышка то и дело, что-то пытается объяснить ей, показывает на высокие скалы, а потом на берег.

Она хочет, чтобы Вера увидела зеркала?

На лице появляется озорная улыбка, я поворачиваю штурвал слишком резко. Корпус накреняется, а на палубу падает водопад брызг. Веселый женский смех и ругань Джеха за спиной подтверждают, что я попал в точку, когда совершил такой маневр.

Все девушки остались довольны. Кроме одной. Повернувшись, я натыкаюсь на завороженный взгляд светлых глаз. Вера, кажется, совершенно не замечает веселья, которое я учинил. Она неотрывно смотрит на берег, поднимается, а подойдя ко мне, всматривается в то, что создала своими крохотными ручками Ханна.

Солнце еще не поднялось высоко, но в его лучах особенно ярко видна мозаика моей девочки. Она намеренно выложила ее так, чтобы утром солнечные лучи, превращали забор над склоном в настоящий сверкающий бриллиант.

— Как тебе мой маяк? — тихо спрашиваю, зная, что Вера услышит, несмотря на шум волн и работу мотора.