Берег варваров

Она добродушно рассмеялась, и у меня возникло ощущение, что, не будь меня тут рядом, она пихнула бы Вилли локтем в бок. Она поджала тонкие губы, но это не слишком изменило добродушное выражение, застывшее на ее лице; дело в том, что слой помады был не только нанесен на сами губы, но и обводил их широким внешним контуром, — в те годы так красились многие женщины, подражая считавшемуся очень сексуальным типажу девушек-моделей с обложек модных журналов. В случае Гиневры эти две пары губ — тонкие естественные и пухлые дорисованные — нередко действовали в противофазе, впрочем, оживляя тем самым ее мимику.

— Ох уж мне эти писатели, — сказала она, — каждый считает себя совершенно неотразимым.

Динсмор картинно заломил руки, разыгрывая пантомиму отвергнутого любовника; затем, посчитав преамбулу завершенной, он перешел к делу, и его голос зазвучал совершенно иначе.

— Слушайте, Гиневра, вы человек проницательный и прекрасно понимаете, что мы пришли к вам не просто так. Нельзя ли попросить вас об одном маленьком одолжении?

— Что такое?

По тону вопроса мне стало ясно, что слово «одолжение» не вызывает у домохозяйки никаких приятных ассоциаций.

— Я тут на пару месяцев уеду и освобожу комнату. Как насчет того, чтобы на это время пустить туда Майки?

Она нахмурилась:

— Между прочим, если комната освободится, я подам объявление и сдам ее новому жильцу. За то же время я заработала бы больше долларов на пять.

— Ну почему стоит заговорить с вами как с квартирной хозяйкой, как разговор обязательно переходит на тему прибылей и убытков? — Вилли погрозил ей пальцем. — А если мы представим это дело иначе: я просто продолжаю платить за комнату на условиях нашего прежнего договора. А Майки поживет у меня. По-моему, все абсолютно законно.

Хозяйка пожала плечами:

— В этом я вам помешать не могу.

— Тогда к чему всякие обманы и запутанные комбинации? Парень просто перебирается сюда и платит вам напрямую. — С этими словами он позволил себе даже шлепнуть домохозяйку пусть не по мягкому месту, но хотя бы по бедру. — Соглашайтесь, будьте хорошей девочкой.

— Уж эти мне писатели, совсем меня со свету сжили, — язвительным тоном произнесла она. — Не успеешь от одного избавиться, как тут же еще один явится.

— Мне бы действительно очень хотелось снять у вас эту комнату, — сказал я и проникновенно улыбнулся.

Ощущение было такое, что она не то изучает, не то экзаменует меня. Выждав еще пару секунд, она сердито кивнула и заявила:

— Ну ладно, договорились. Вы должны будете платить каждый четверг четыре доллара, причем оплата вперед за следующую неделю, и никаких возражений по этому поводу. И чтобы я за вами не бегала насчет оплаты. — Все, что касалось финансовой и организационной сторон дела, было сказано сухим и строгим тоном: впрочем, уже в следующую секунду, словно желая спасти хорошее мнение о себе, она вздохнула и несколько виновато проныла: — Ну не могу я позволить себе ходить к вам лишний раз и напоминать о квартплате. У меня, между прочим, и без того забот хватает. И вообще, видит бог, я беру совсем небольшие деньги и не прошу за это даже благодарности; мне вполне достаточно простого понимания с вашей стороны.

— Я обязательно буду платить вовремя, — сказал я.

— Ну что ж, будем надеяться, — все так же ворчливо проговорила Гиневра, но, вспомнив, что деловая часть переговоров завершена, опять улыбнулась и более приветливо добавила: — Ладно, мистер Ловетт, думаю, мы с вами еще увидимся. Смена белья — также в четверг. Вы получаете новую простыню раз в неделю, и буду премного вам обязана, если в этот день вы снимете грязное белье до того, как я к вам поднимусь.

Последние слова были, впрочем, сказаны с такой интонацией, с какой обычно произносят несбыточные просьбы.

Мы обменялись еще парой слов и пошли к Динсмору домой. Как только за хозяйкой закрылась дверь, он хлопнул меня ладонью по спине.

— Ты ей понравился, парень.

— С чего ты это взял?

— Понравился, и всё. А что? Ты симпатичный. В общем, держись, в ближайшее время тебе будет над чем поработать и на чём руку набить.

Я непроизвольно, как всегда в подобных случаях, почесал шрам за ухом и поймал себя на том, что мне было бы любопытно рассмотреть получше лицо, которое Динсмор назвал симпатичным.

— Ну уж нет, рукам я волю давать не собираюсь, они мне для другого дела понадобятся. Буду набивать руку в работе.

— Ну посмотрим, Ловетт, сумеешь ли ты противостоять плотским соблазнам.

Мы медленно шли по улице; воздух уже успел по-настоящему прогреться.

— Нет, она совершенно странная, — сказал Динсмор. — Непростой характер. — Со вздохом он отбросил волосы со лба. — Я не сомневаюсь, что изначально она была неплохим человеком, — продолжал он рассуждать, — но сам понимаешь: деньги, бизнес, извлечение прибыли — все это портит людей, я бы даже сказал, выворачивает их наизнанку. А без этого не проживешь. Увы, такое уж у нас общество, насквозь прогнившее и несправедливое.

— И не говори.

Мы тем временем подошли к его дому, Вилли остановился, пожал мне руку и широко улыбнулся: