Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

Посмотрев на фонтан, Хатепер подумал о том, что стоило бы послать весточку Анирет, чтобы она не чувствовала себя оставленной и чтобы не получила последние новости из чужих рук. Она-то сумеет понять причины, которые стояли за решениями её отца и дяди – сумеет как никто. Другое дело – Ренэф, но, учитывая всё произошедшее в Лебайе, реакция царевича была теперь не так легко предсказуема. В своём послании юноша напрямую просил об отлучении от рода в наказание себе… Хатепер ждал возможности поговорить с племянником едва ли не больше, чем его мать. Нельзя было допустить непоправимого теперь, когда всё было так хрупко. Если Ренэфа ничто не задержит, – они успеют увидеться прежде, чем Великий Управитель направится на свою миссию. Оставлять Секенэфа до Ритуала Разлива он не хотел. В этот непростой год всей императорской семье как никогда требовалась поддержка друг друга, а от внутреннего благополучия и равновесия Владыки зависело слишком многое – особенно в дни восхождения Звезды Богини[6], во время смены циклов. Вся Таур-Дуат зависела от даров Великой Реки, и лишь Владыка и царица, принимая в себя силу Богов, говорили с её первозданными водами. Обильный разлив, приносящий щедрые урожаи, означал милость божественных покровителей Империи, а также то, что Владыка, занимаюший ныне трон, правит согласно Закону. Каждый год становился тому подтверждением, и такое подтверждение сейчас особенно требовалось всему рэмейскому народу.

Завидев Секенэфа, выходившего из святилища, Хатепер поднялся ему навстречу. Умиротворение постигало брата редко, и дипломат не мог не порадоваться сейчас. На сердце у Владыки действительно стало спокойнее со времени ритуала возвращения Хатепера в прямую ветвь рода, и даже одно это оправдывало для Великого Управителя его рискованное, но необходимое решение. Он жалел только, что это умиротворение именно ему сейчас предстояло нарушить.

Император сел на скамью и пригласил брата сесть рядом с собой.

– Я передал Минкерру твою волю, и он принял её настолько хорошо, насколько мы могли надеяться. Во всём, чего ты желал, – добавил он прежде, чем Император уточнил, и тот кивнул. – Кого-то из тех, кому он доверяет более прочих, Первый из бальзамировщиков направит в Кассар уже на днях, – доложил Хатепер. – Я же, в свой черёд, хотел бы встретиться с жрецом ещё раз, прежде чем мы приступим к тому, что должны сделать.

– Достань для меня все тайны его разума, – бесстрастно сказал Секенэф.

– Разумеется, – вельможа склонил голову. – Минкерру не будет вставать между нами и этим жрецом: он подтвердил это. Но есть жизнь, о которой он просил для себя, и я обещал передать тебе эту его просьбу. Если тебе угоден мой совет – мы должны согласиться.

– Чья? – коротко спросил Император.

– Её зовут Тэра. Она – человек… жрица Стража Порога с необыкновенными талантами. Первый из бальзамировщиков просил о ней для себя, для своих храмов. Мятежный жрец Перкау взял на себя вину за всю свою общину, но именно на ней лежит основное бремя преступления. И всё же я склонен просить за неё тоже, просить об особой для неё защите, тем более после того, что услышал от Минкерру, – Хатепер вздохнул под тяжёлым испытующим взглядом Владыки и повторил слова Верховного Жреца: – «Если потеряете Тэру – потеряете и наследника. Помни, что держит его на Берегу Живых…»

Секенэф отвёл взгляд. Хоть он и усмирил свою боль, а всё же всякое упоминание о Хэфере по-прежнему бередило так и не зажившие раны.

– Пусть Тэра достаётся Минкерру, – проговорил Владыка наконец и невесело усмехнулся. – Если кто-то сумеет найти её… Знай я точно слепок её личности, привкус её сути, я бы нашёл её так, как не могу найти своего сына. Но боюсь, этого не выудить из разума мятежного жреца. Портрет души – не то, что так легко запечатлеть, и взор Ваэссира не всесилен, – последние слова отдавали горечью.

Хатепер знал: брат пытался, продолжал пытаться, не мог остановиться – искал.

– Я передам твою волю нашему союзнику, – проговорил он, взвешивая внутренне, как подступиться к теме, которую уже нельзя было откладывать дальше.

– Но передай ему также, что прежде я хочу взглянуть на неё – на жрицу, посмевшую преступить заветы своего Божества, посмевшую посягнуть на жизнь одного из Эмхет.

– Разумеется, – Хатепер снова склонил голову. – Всё в воле Владыки. Я бы и сам, признаться, хотел взглянуть на эту необыкновенную женщину, сотворившую невозможное… а после – запереть её подальше, в храмах бальзамировщиков, для блага всех нас.

– Это будет разумно. Ни к чему смущать народ и порождать мысли, будто династия не в силах справиться с направленной на неё же угрозой… Да и если через эту Тэру возможно навредить роду Эмхет – ты прав, стоит как следует позаботиться о том, чтобы защитить её, изолировать.