Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

– Как тебе будет угодно, господин, – Берниба склонила голову, – но это важно.

– Мудрая… – позвала Тэра, напоминая ей о том, о чём нельзя было говорить ему.

– Я бы хотела пригласить вас в храм утром, вас обоих, – невозмутимо проговорила Верховная Жрица.

– Неужто есть новости? – встрепенулась девушка.

– О новостях я бы сообщила сразу же, в любое время дня и ночи. Просто… вы оба – то чудо, которое старейшины Ануират не могут постичь, – Берниба чуть улыбнулась.

– Они будут снова спрашивать о том, как именно ты исцелила меня, – сухо пояснил Хэфер и, удержав её руку ещё на несколько мгновений, давая понять, что не оставляет её, поднялся. – Идём, мудрая. Скажи, что тебе есть сказать.

Когда они оба вышли, Тэре вдруг стало очень одиноко, и нехорошее предчувствие сковало её. Инстинктивно она положила руки на живот, потянулась сознанием к упрямой искорке, прораставшей в ней сквозь всё:

«Мы обязательно справимся со всем. Ты не просто так выбрал нас… или выбрала, ведь так? Значит, веришь в нас обоих… или даже не просто веришь, а знаешь наперёд, что мы справимся».

Дышать стало легче.

Усилием воли Хэфер усмирил вспыхнувшее с новой силой пламя, лизавшее его кости, обновлявшее его кровь обжигающим потоком. Когда боль утихала, она напоминала просто раздражающее жжение во всём теле, к которому вполне можно было привыкнуть. Если б только не эти вспышки и приступы лихорадки, когда его непредсказуемо бросало в жар! Усмирять эмоции он умел, но то, что происходило теперь, иногда оказывалось едва ли не в шаге от того, чтобы стать сильнее его. То, что происходило с его телом, увы, также оставалось вне его контроля – он мог только наблюдать и приспосабливаться, как и в ходе восстановления в храме Перкау. По крайней мере, физически он становился сильнее, а ради этого можно было потерпеть. Прежние силы были нужны ему теперь как никогда.

Страх за Тэру был его силой, но был и слабостью – он и подстёгивал его на преодоление, на великие свершения, и вместе с тем подтачивал его, угнетал. Сейчас он едва нащупал баланс, опору, иначе и вовсе не смог бы говорить с Верховной Жрицей общины спокойно.

Ануират царевич не доверял. Даже Бернибе не доверял, возможно ей – больше прочих, поскольку она была облечена в общине властью, и притом не слишком спешила помочь. Она явно что-то утаивала и намеревалась использовать ситуацию в каких-то своих целях.

Хэфер хорошо знал историю своей земли и своего рода. Защитники Эмхет, обязанные крови Ваэссира самим своим существованием, всегда чётко придерживались границ своего служения. В какой-то мере это было понятно и объяснимо – их было не так уж много, и лучших они отдавали Дому Владык, а когда приходило время защищать, без доли сомнения жертвовали собой. Сложности наступали тогда, когда раздор касался самого Дома Владык.

«Смерть одного Эмхет не означает конец всего рода. Ануират не станут защищать одного носителя золотой крови, выступая против другого. До тех пор, пока ваш род хранит Закон на этой земле, мы не вмешиваемся».

Возможно, для Тэры эти слова были откровением, но для Хэфера лишь подтверждали его опасения. Он знал это и так, хоть и надеялся, что его воли хватит на то, чтобы убедить старейшин, а возможно и заставить подчиниться. Тогда, в храме, Сила Сатеха взыграла в нём настолько, что он едва обуздал гнев. Тогда он возжелал не просто убедить – подавить их, заставить испытать страх, преклониться перед его волей не взирая ни на какие законы. Слишком долго его самого вынуждали ждать и бездействовать. Какое право они имели противиться ему, когда угроза нависла над всеми?!

Нет, Ануират не были друзьями, которым он мог бы доверять. Они даже союзниками его не были. Кажется, даже Тэра понимала это, хоть к ней и относились здесь совсем по-другому. Избранница Ануи! Ануират желали её для себя, притом вопрос цены их не слишком беспокоил. Хэфер не знал до конца, как к этому относиться. Если бы Тэра пожелала остаться здесь сама, он бы постарался понять и принять. Ануират действительно могли защитить её от всех, даже от имперского жречества, законы которого она нарушала самим своим существованием. Но она не желала.

Берниба провела его в сад, где можно было поговорить спокойно и без свидетелей. Но ночная прохлада не охладила тлеющие угли внутри него. Всё это время он был насторожен, как зверь, загнанный на чужую территорию, но старался не показывать свою тревогу Тэре.

– Могу ли я говорить открыто, господин мой царевич? – тихо спросила женщина.

– Говори, мудрая, иначе в чём смысл, – вздохнул Хэфер, скрещивая руки на груди.

– Она умирает. Ты знаешь это… с каждым новым днём смерть всё ближе к ней.

Сердце пропустило пару ударов. Да, он знал, помнил об этом каждый день, что они были вместе. Но это не значило, что он готов был терпеть напоминания об этом.