Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

Все почтительно притихли. Рабочий мигом взвился на ноги и неуклюже, но от всей души, поклонился.

– Благодарю, госпожа моя лучезарная… Целый век не забуду, ещё и Хентет моей расскажу! И детям… ну, когда будут… Это надо же так, сама госпожа благословила!

Анирет с улыбкой кивнула и вернулась к трапезе. Маи обернулся к своим и ухмыльнулся с превосходством – так-то, мол, балбесы, а меня сама царевна милостью своей осенила.

Через некоторое время, когда спал зной, зычный окрик начальника работ возвестил о том, что отдых закончен. Он всегда был чрезвычайно точен – сказывались годы опыта.

Ночью каменоломни походили на некрополь, хранящий память веков и минувших поколений. В тёмной тишине Анирет удавалось постичь слова мастера гораздо глубже, тоньше. Касаясь ладонями гранитных плит, она чувствовала то, о чём говорил её здешний учитель: «Память земли, дарованная Великим Зодчим, оживает в наших творениях. Но каждый из нас должен уметь слышать, чем хочет стать камень, – лишь тогда творение выйдет из его рук гармоничным и восславит своих творцов…»

Образы, выходившие из рук посвящённых скульпторов, не были случайными. Храмы, сотворённые разумом величайших зодчих, рождались не по прихоти их фантазии. Всё было связано с памятью земли, дарованной Великим Зодчим. И вслушиваясь в едва ощутимый глубинный рокот древних плит, Анирет с трепетом вглядывалась в дымку своего сознания, улавливая зыбкие очертания образов, воплотить которые ей было не под силу. Но кое-что было подвластно и царевне, и она знала, что исполнит задуманное, когда придёт время.

Она восстановит храм Хатши Справедливой и посвящённые ей разрушенные изображения. Она найдёт те камни, которые смогут и пожелают сохранить память о великой Императрице.

Нэбмераи сопровождал её молча, ступал неслышно, не мешая пребывать наедине с собой. Анирет хотела было обсудить с ним свои мысли, но потом решила, что это будет глупо.

– Вернёмся, – коротко сказала она, взглянув в ночное небо.

Времени для отдыха оставалось немного, но она ничуть не жалела, что пришла сюда. Всякое место, а тем более то, что было по-своему священно, ночью приоткрывало свой тайный лик.

Воины, охранявшие каменоломни, выпустили царевну и стража так же легко, как впустили. Здесь для Анирет было открыто всё – в отличие от храма Великого Зодчего и других, тайных мастерских, где Его жрецы создавали удивительные формы из священной глины. Лишь однажды за всё время пребывания здесь ей дали подержать в руках эту глину – в мастерской, под руководством дядюшки Хатепера.

Мысль о дяде кольнула сердце тревогой и тоской. Как он там? Что за новости в столице? Она была так далеко от всех… но в этом ведь и была цель, не так ли? Чтобы ничто не отвлекало от обучения. А Нэбмераи ещё говорил о том, что родные хотели её защитить.

«Великий Управитель бережёт тебя не для того, чтобы ограничить твою перспективу, использовать твоё неведение или неопытность в каких-то своих целях, сделать из тебя инструмент, которым однажды сумеет воспользоваться, – нет. Он боится, что тебя устранят – как обоих твоих братьев…»

Анирет вздохнула, входя под сень садовых деревьев, среди которых пока ещё горели огоньки светильников. Таэху шагал следом, держась за её плечом. А когда они уже дошли до дома, на пороге царевна увидела Мейю и невольно вздрогнула, почему-то смутившись перед ней из-за этой ночной прогулки.

Лицо верной подруги и служанки было озабоченным.

– Ох, слава Богам, госпожа, – воскликнула она, всплеснув руками. – Я предупредила, что ты отлучилась и вернёшься к ночи, но он всю меня извёл уже.

– Кто? – уточнила Анирет, проходя в дом и снимая с головы пропылённый плат. Она мечтала сейчас только о том, чтобы умыться и повалиться спать.

– Господин Унаф прибыл порталом, – понизив голос, сообщила Мейа, забирая ткань у царевны из рук. – Просил о встрече с тобой.

Глаза царевны распахнулись.

– Так чего же мы ждём!

Она едва не бегом устремилась на второй этаж.

– Так я ведь не знала, где именно тебя искать, госпожа, – едва поспевая следом и сбиваясь с дыхания ответила подруга.

Анирет придала себе подобающий царевне спокойный вид – в конце концов, Эмхет умели держаться с достоинством вне зависимости от состояния своего облачения – и переступила порог.

Личный писец дядюшки Хатепера уже изволил задремать, дожидаясь её, – за окном стояла глубокая ночь. Крепко сцепив пальцы поверх свитка, он мирно посапывал, понемногу сползая с плетёного кресла. Анирет не удержалась от улыбки и тихонько кашлянула, чтобы не испугать почтенного сановника. Унаф охнул от неожиданности, едва не упал с кресла и взмахнул руками, но свиток так и не выпустил.