Берега ярости (СИ)

Из любопытства я проследил направление её взгляда. Ага. Серебряные метки на черноте – сюда идут орбитальные челноки. Четыре борта спецохранения, ощетинившиеся разрядниками импульсников, один с четырехголовой птицей на блестящем колпаке рубки – парадный челнок штаба Космофлота.

Все идут в строю, и явно сюда. Челноки спецохранения выстроились коробочкой, штабной чуть впереди. Кажется, начальство собирается поглядеть из-за стеклянной стены на тех, кто может стать монстрами…

И на одного, кто уже им стал.

- Господа флотцы, к нам гости. – Нарочито бодро объявил Шигапов.

С правой стороны, из ряда боксов, занятых людьми с «Верного», откликнулись:

- К нам штабные, господа! Стелите чистые коврики, начальство снисходит до наших палуб.

- Хоть что-то новое. – Тихо сказала Вир. Повернула голову и глянула на меня остро, напряженно. – Думаю, в первую очередь навестят тебя, младлей. Оставил бы ты пиво и сходил принять душ…

- Думаешь, наши штабные способны унюхать пивную закваску даже через бронекристалл?

- Начальство, Лен, способно унюхать все. – Серьезно сказала Вир. – Даже то, что вообще не имеет запаха. Главное, чтобы у него было на то желание. А тебе нужна ясная голова для грядущего разговора. Вдруг это не просто экскурсия заскучавших штабных, а нечто более серьезное? Кстати, судя по охранению, так оно и есть. Сюда летит кто-то очень высокопоставленный. Четыре охранных челнока – прямо как на войну собрались.

- Нет, для войны маловато. – Авторитетно заявил справа Шигапов. – Это скорее в самый раз для парада. Но в общем и целом она права, младлей. К нам пожаловали непростые гости. Так что встать и шагом марш в душ. Наши штабные будут на спутнике минут через десять. И чтоб все запомнил, а потом пересказал нам слово в слово. А то простых новостей по визору мне уже не хватает.

Когда я вышел из санблока, освеженный ледяным душем и облаченный в свежий комбез, синий, как у всех флотцев, но без погон и знаков различия, бронекристалловые стены на террасе уже потемнели. Кажется, штабные и впрямь пожаловали именно ко мне. Может, я даже увижу контр-адмирала Дорофеев, свое непосредственное начальство…

Любопытно было – аж жуть. На карантинный спутник мы перебрались прямо с «Мей-Лу», вывалившись вслед за «Черной» на дальнюю орбиту Руновы. И с тех пор все новости получали только из новостных передач по визору. Где не было сказано ни слова о произошедшем у Турании. Даже гибель «Верного», и ту засекретили, не говоря уже о судьбе крейсера «Александр Матросов».

Ответы врачей на вопросы о вирусе и заражении – у меня несомненном, у других только возможном – были туманно-неопределенными. Типа подождите, больной, мы ещё не до конца вас обследовали. Может, высокое начальство разоткровенничается?

- Господин Потапов. – Ко мне, поблескивая никелированным корпусом, подъехал медробот, постоянно дежуривший в боксе. – Вам следует подойти к переговорной стене.

Так именовалась тыльная переборка бокса – слоенная, сложенная из тех же бронекристалловых плит.

- А если не пойду? – Спросил я, останавливаясь перед роботом.

Из чистого озорства спросил, кстати. Достало меня шестидневное сидение за прозрачными стенками. Ещё немного, и на самого робота начну кидаться…

Машина напряженно помигала огоньками на табло-полоске. И выдала:

- Вы плохо себя чувствуете? При нужде мы можем отменить визит и провести повторную диагностику.

- Не нужно. – Поспешно сказал я. – Уже иду.

Слоенная переборка, замыкавшая гостиную, в течение почти всего дня оставалась затемненной, становясь прозрачной лишь утром и вечером, во время визитов врача. Был он невысоким мужчиной лет под тридцать, с добродушным открытым лицом и пухлыми щечками. И приходил исключительно по делу – поздороваться, справится о самочувствии и задать очередную порцию вопросов, здорово напоминавших психологические тесты.

Делал он это все с приятнейшей улыбкой, глядя на меня чуть ли не влюбленными глазами – из-за чего я подозревал, что миляга-доктор будет писать по мне диссертацию. Или уже пишет.

Прочие параметры организма, такие, как пульс-давление, сердечные ритмы, состав крови и наличие чужих генных комплексов, дважды в день проверял у меня медробот – и отправлял информацию на комм врача.

От санблока до задней стены, через комнату с баром, визором, обеденным столом и шахтой доставки было шагов десять. Бронекристалловая переборка все ещё оставалась темной. Я замер перед ней в двух шагах, гадая, кого увижу, когда переборка наконец станет прозрачной.

Бронекристалл просветлел, начиная с центра – и первым, кого я увидел, оказался контр-адмирал Дорофеев, Михал Иваныч, в парадном мундире, черно-синем, с адмиральскими звездами и кометами на погонах.

За ним стояла ещё парочка адмиралов, все с серьезными, торжественными лицами. А вот уже за ними…