Береги нашу дочь (СИ)

========== Ненаступившая смерть ==========

Последствия долгой битвы ужаснули бы кого угодно: полностью разгромленный квартал, обломки домов повсюду, а на фоне слились плачь и радость выживших, смешанные с болью. Кто-то ещё слабо дышит, кто-то пытается встать, и медики без остановки бегают от одного раненого к другому, стараясь спасти как можно больше жизней.

Мудзан теперь мёртв — сгорел на солнце после долгих усилий, что приложила вся Организация. От этого осознания наступило какое-то облегчение, омрачённое множеством потерь — почти все столпы погибли. И теперь никто не сумеет нарушить их вечный покой. Лишь ветер бережно касается уже уснувших тел, мягко поглаживая волосы и лица. Эти лица наполнены спокойствием от осознания победы: они мертвы, но счастливы, что при жизни смогли выполнить возложенный на них долг — счастье, воистину счастье…

— Ох… Кабурамару-кун…

Еле слышный, хриплый голос Мицури доносился из её уст, а змейка Обаная приспустилась на лицо девушки. Мицури была вместе со столпом Змеи, лежала на его руках посреди развалин и обломков. Он успел поймать её, и сидел сгорбившись, из последних сил напрягая руки, чтобы удержать её. Они оба страшно изранены, и их глаза заливает кровь, но они всё ещё живы духом:

— Игуро-сан. Мы победили?

Большие, изумрудные глаза, в которых уже виднелась смерть, смотрели на парня, чьё лицо было в огромных ранах. Несмотря на то, что шрам проходил поперёк через всё лицо, Обанай держал глаза слабо открытыми, хоть даже такое простое действие давалось ему с трудом:

— Да, победили. Мудзан мертв…

Еле-еле, но так нежно и аккуратно прижимая к себе тело Мицури, Обанай тихо ответил. Чувствуя, как обильно кровь стекает по его щекам и шее, он понимал, что долго не проживет.

— Хвала богам… — выдохнула Мицури, немного расслабившись: силы покидали и без того полумертвое тело, и казалось, будто бы это последние минуты жизни. Если так, то хотелось сказать что-то очень важное… — Мне уже совсем не больно… Видимо, я скоро умру… — Прикрыв ясные глаза, девушка смиренно лежала на руках столпа, чуть чувствуя его сердцебиение.

— Ты не одна Мицури… Я… — с трудом выдавливая слова из себя, Игуро тоже пытался говорить — Тоже скоро умру…

Девушка снова открыла глаза, и от услышанного на них вскоре заблестели крупные, горячие слезы. Они потекли по щекам, залитыми кровью, и смешались с ней — всё лицо девушки было в крови, как и тело, бесчисленные ранения не позволяли двинуться с места, оставалось лишь только плакать.

— Нет… Пожалуйста… Игуро-сан… Прошу, не умирайте! — Мицури плакала уже громче, будто бы это могло чем-то помочь — Я и так мало пригодилась вам… Игуро-сан…

От того, что Обанай слышал и немного видел, на его глазах тоже блестели слезы, ведь он всегда любил Мицури. Но его характер никогда не позволял ему признаться. С самой первой встречи, эти теплые чувства заполонили его сердце, но при жизни смелости так и не хватило. Так пусть хватит хоть перед смертью!

— Нет, пожалуйста, не говори так, это не правда… — тихий голос Игуро Мицури слышала очень хорошо, и в этих теплых объятьях хотелось сладко заснуть навсегда — Ты помнишь, как мы встретились впервые?

— Да, я помню… — лёгкая, но счастливая улыбка озарила лицо девушки — Я потерялась в поместье господина Кагаи, и не могла найти выход, а вы помогли мне в тот день…

— Нет… Все было наоборот: в тот день, ты спасла меня! Ты показалась мне обычной девушкой, но тебя радовали всякие мелочи, и ты так красиво и лучезарно улыбалась… Мицури… — Обанай тоже немного улыбнулся — Ты много работала, чтобы стать столпом, прошла через ад, но осталась такой же доброй… — длинные паузы между словами давали понять, что силы на исходе — Я был так рад… Болтать с тобой за обедами… Чувствовать себя обычным парнем и… Рядом с тобой я по-настоящему был счастлив!

И снова слова столпа вызвали горький плач у Мицури. Она и не думала что всё взаимно, оказывается, стоило лишь начать говорить об этом, как горячие слезы уже достигли рукавов формы Игуро, оставляя мокрые, соляные разводы:

— Своей улыбкой… Ты лечила многих людей, своей добротой… Ты спасла много сердец, гордись этим! Мицури… — снова небольшая пауза, Обанай с трудом говорил, все больше склоняясь над ней, так как было тяжело, но он не отпускал девушку, прижимая к себе — Я никому, слышишь… Никому не позволю говорить о тебе плохо… Обещаю… — вновь лёгкая улыбка на лице столпа была обращена к ней, вызвав ещё большие слезы: