Берегиня-2

Рита нажарила котлет. Сделала пюре, приготовила салатик. Все для любимого. И села работать за компьютером. Надо было курсовую работу сделать для себя и для Андрея. Да, она за него делала все письменные работы.

Андрей пришел поздно.

– Ты чего так задержался? Обещал же к 7 вечера вернуться?

– Ритуль, ты чего? Я же тебе точно говорил, что к 10 вечера, не раньше приду. Ты что-то напутала.

Рита задумалась – вроде к 7. Ну ладно. Не важно. Может, и правда, думала об одном, и перепутала.

– А ты что не то, что я просил, приготовила?

– В смысле? Ты же сам просил котлеты с пюре?

– Пюре да просил. Но с тефтелями и подливой. Еще два раза повторил. Что-то ты перезанималась. Про время забыла, тефтели с котлетами перепутала. Не страшно. Иди отдохни, выспись. А я котлету съем, раз другого нет.

Рита озадаченно пошла к компьютеру. Действительно, она все путает. Может, устала? Так нет, нормально, не чувствует, что устала до такой уж степени, чтобы все забывать. Все лекции чуть не наизусть помнит, а в бытовых мелочах забывает. Странно как-то. И страшно.

Так повторялось часто. Рита путала блюда. Точно помнила, как разложила вещи в шкафу. А потом они оказывались сложенными точно, как она складывает, но на других полках.

Она выходила в институт ровно в 7 утра. А приходила, когда первая пара уже шла. На часах в телефоне было половина 10. Где она была это время? Рита не помнила и никому не рассказывала. Ей было страшно.

Андрей в институте был нежен. Обнимал ее, когда они стояли вместе с однокурсниками и говорил:

– Страшилочка моя, устала, учится и учится. Девчонки хихикали.

Рита говорила:

– Не называй меня так.

– Как? Я тебя ласково называю.

– Страшилой.

–Я не называл тебя так никогда. Ты что?

– При всех, сегодня, перед логикой.

– Не было такого. Кто там был?

– Витька, Маша.

– Звоню Вите.

Он поставил телефон на громкую:

– Вить, я с Ритой спорю. Она утверждает, что перед логикой я называл ее страшилой.

– Не было такого. Солнышком и рыбкой называл, а страшилой нет. Что-то ей показалось.

Рита стала вздрагивать от шума. Часов боялась.

Тем не менее в конце первого курса она блестяще сдала экзамены, на отлично. Андрей пару раз пересдавал, но все же тоже перешел на второй курс.

В честь окончания курса Андрей пригласил Риту в кафе. Они славно посидели: романтика, свечи.

Утром Рита встала счастливая, потянулась:

– Классный был салатик в кафе. Надо такой же приготовить.

– В каком кафе? – удивленно спросил Андрей.

– В котором вчера были, – кокетливо ответила Рита. – Я еще в платье была новом. Мы его в коридоре вечером бросили.

– Рита, в коридоре лежат твои джинсы, рубашка в кресле. А ели мы дома – тарелки с остатками еды на кухне.

Рита встала, да, так и было.

Она растерянно смотрела на Андрея:

– Нет, ну я же фотографировала, – сказала она.

В телефоне были только фото тарелки с котлетами на домашнем столе.

Рита растерянно села на диван.

– Ты посиди, отдохни, видимо, перезанималась, моя заучка. А я прогуляюсь до магазина. буду в три дня.

– Я запишу, – вскинулась Рита, и записала на листочке – Андрей вернется в 3 дня.

Тот нахмурился:

– Ты это к чему?

– Чтобы время не путать, – и спрятала листочек в карман.

Андрей ушел. Вернулся даже раньше:

– Вот видишь, могла бы и не записывать.

Рита облегченно выдохнула. Вечером она поехала домой, должен был вернуться отец из-за границы, по завершению контракта. И Рита решила остановиться в квартире у бабушки – папиной мамы. Андрей же с родителями улетал на заграничный курорт. Потом они поедут по родным. Встретиться планировали в конце августа.

Рита приехала в город. Отец встретил ее на вокзале, подхватил, закружил:

– Девочка моя. Исхудала как, глаза провалились, бледная, усталая.

Они приехали домой. Разговаривали обо всем: о работе отца, о планах на будущее, о Ритиной учебе. Ей было хорошо и светло рядом с отцом.

Прошла неделя. Она сбегала к маме, но та даже дверь не открыла:

– Уходи к своему папаше, предательница.

Рита, конечно, расстроилась. Но настаивать не стала. Истерик мамы, ее обвинений ей и в школе хватило. Хорошо, бабушка жива была, можно было сбежать. Деньги отец высылал, и хорошие суммы. Сначала маме, потом бабушке, а та отдавала Рите. Иначе мать не покупала ей ничего. Даже по поводу еды кричала:

– Иди и ешь у родственничков. Раз принимаешь деньги отца. Ты предательница. Выбирай, или я или он.

– Мама, но он же тебе переводит на меня алименты.

– Это компенсация за мое разбитое сердце. А на тебя ничего нет.

Так что обидно было не повидаться, но она восприняла это с облегчением. Не хочет, Рите легче.

В течение недели она много спала. Никуда не опаздывала. Время не путала, вещи были на месте. Как-то за вечерним чаем она поделилась с отцом:

– Папуля, я стала ужас какая рассеянная. Путаю время, блюда, вещи кладу не туда. Может, мне к врачу сходить? Иногда мне кажется, что я схожу с ума.

Он мягко попросил:

– Расскажи поподробнее, с чего ты так решила?

Рита рассказывала мелкие случаи, где-то смеялась. И про «страшилку».

– Вот, даже другие подтверждают.

Отец улыбнулся, пряча тревогу в глазах.