Берегиня

– Катька, ушла, бросила меня одного.

Одним прыжком схватил он Машу, и потащил, разрывая сарафан на ней.

– Катька, ты мне за все заплатишь.

Маша громко закричала. Выскочили мужики, бабы. Скрутили Прохора, а он рвался к Маше, называя ее именем первой жены. Крича и обвиняя во всем: что ушла, оставила.

Прибежала Дуська, попыталась отбить мужа, но бабы быстро ее утихомирили. И Варвара с Глебом подошли. Шум, гам. И вдруг раздался тихий старческий голос:

– А ну, тихо все.

Мгновенно наступила тишина, подошла, стуча клюкой, бабка Марфа. Посмотрела Прохору в глаза. Тот обмяк и затих. Потом подошла к Дуське.

– Что Дуся, не говорила тебе твоя бабка – нельзя много отвара давать мужчине, чтобы привязать: силу и разум он теряет понемногу. А ты? Постоянно его опаивала. Крепок Прохор еще. Долго держался. На сердце у тебя тьма и злоба, и кровь. Не ты ли Катерину извела? Говори!

И Дуська заговорила:

– Я только отвар готовила, а Прохор сам жене, Катьке, подливал. Вот и не смогла она родить. Померла.

– Убила ты и жену его, и ребенка нерожденного. Две души загубила. Зря тебя бабка твоя учить начала. Не рассмотрела вовремя черную душу. А когда рассмотрела – поздно было.

Вдруг обернулась бабка Марфа вокруг себя и перед всеми предстала женщина, статная, с нереальными зелеными глазами.

– Берегиня,– прошел шелест по толпе. И все опять затихли.

– Мое решение таково: Прохор уже не жилец, будет Катьку искать. На людей кидаться. И порешить кого-то может. Нет в нем больше разума, – посмотрела она на него, сжала кулак. И упал Прохор бездыханный. Остановилось сердце.

– Теперь тебе Дуся,– женщину окутало темное облако. – Забудешь ты все травы и знания. И глодать тебя твое зло как болезнь изнутри будет. Грызть, спать не давать. Избавишься от злобы – выздоровеешь. Нет – съест тебя.

– Теперь ребенок Прохора и Дарьи. Мальчик хороший, светлый.

Повернулась она к стоящим людям. Каждому показалось, что просветили его насквозь. Все мысли посмотрели, душу.

К одной семейной паре, лет шесть как женаты, но без детей.

– Вы себе его возьмете. Он будет вам хорошим сыном, а вы его родителями. Пусть не по крови, но по духу.

Поклонились в пояс семейная пара – Григорий и Анна:

– Благодарствуем, матушка Берегиня.

– Все, пора мне,– развернулась женщина и пошла. А как глянули ей вслед, в конце улицы медленно шла согбенная старуха в черном, опираясь на клюку. Вдруг где-то ярко вспыхнул свет в стороне. все туда посмотрели, а как повернулись – никого не была. Улица была пуста.

Только жители, посередине дороги мертвый прохор. И вся черная от боли и злобы Дуська. Отпустили ее, и она, безумно бормоча:

– Не я, не я,– побрела к дому.

Григорий с Анной пошли следом. Мальчишка уже ждал их. И спокойно ушел. Дуська никак не среагировала. Сына она больше не узнавала, не ждала, не вспоминала о нем. И месяца не прожила – умерла. Сгнила вся изнутри. Как шептались жители – злоба съела.

А вскоре Анна понесла и через год родила девочку.

– Это, видимо, подарок от Берегини. За то, что мальчика приняли как сына, – говорили все. И на одну счастливую семью стало больше.

Маша в шоке прижималась в маме. И лишь дома сказала:

– Ну, все это закончилось.

– Отца не жалко? – спросил Сенька.

– Он мою мать не пожалел, когда отвар подливал. Ведь не действуют травы на того, кто чист душой, кто искренне любит. Ее загубил, и сестру мою, еще не рожденную. И меня хотел извести, да мама спасла.

– И то верно, – пробасил Глеб. – Как жил никчемно, так и ушел.

Мягко прогибается мох под ногами. Маша идет вглубь болота. Да, она еще не Берегиня. Не время еще. Но сила их уже бурлит в ее крови. По судьбе у нее – прожить человеческую жизнь, детей завести. А когда она почувствует, что время пришло – уйдет в лес, духом станет. Но не лесным, а охранять будет и беречь живое в лесу и в реках. Людям помогать сможет, Но выборочно. Больше женщинам, будущим мамам. Уже сейчас она слышит, как дышит лес, как летят птицы, растет трава, текут реки, и плавают рыбы в озерах. Жизнь живых – ее жизнь.

Что же она забыла в чаще лесной? Родник там есть. Для людей недоступен. Вода в нм – как живая. Нет, сказки про живую воду она слышала. Эта вода не была волшебной, не поднимала покойников, но помогала больным. Если добавить ее немного в отвары, то они становились сильнее. Нужна ей такая вода, очень.

Походы дружины увенчались успехам. Много холопов привели в подчинение, язычников. Разные люди пришли. И не очень хорошие.

Маша задумалась, вспоминая.

– Маша, я за травами,– сказала лекарка Настасья. – Вместе с Катей, с дочкой пойдем.

– Тетя Настя, я с вами.

Катя, дочка Настасьи, была лекаркой, чувствовала травы, лечила хорошо. Только-только вышла замуж.

Муж у Кати, десятник Михаил – видный парень. Катю свою обожал.

Недавно хворать стала Катя. Как муж из последнего похода пришел, так и стала.

Настасья ее травами поила, но Кате то лучше становилось, то слабость опять накатывала. А тут еще видела Маша, что под сердцем у нее жизнь новая зародилась. Девочка, будущая сильная лекарка и травница.

И болезнь она поняла – тянет кто-то из Катюши силы. А вот кто – предстояло выяснить.