Берегиня Чёрной Поляны

Я потёрся о его колено. Кит сгрёб меня и прижал к себе. Мы посидели минут пять молча, думая каждый о своём. Потом я мягко отстранился и сказал, что возможно Никита и прав, но Алёша тоже очень хороший парень, и волшебник тоже хороший. Просто другой. И вообще не важно, что Лёша про Никиту думает. Если Кит любит брата, он не должен обижаться на него. Да и потом, может это всё только ему кажется, а Лёшка совсем наоборот – радуется талантам брата. Никита упрямо потряс головой.

– Не кажется.

– Ну ладно. Давай без Лёшки пойдём, только ты пообещай, что потом ты ему тоже покажешь и объяснишь, как это делать. Вот увидишь он будет благодарен. Это же очень интересно. Обещаешь?

– Обещаю.

Никита лёг животом на край крыши, спустил вниз ноги и нащупал верхний край забора. Потом так же аккуратно спустился на перекладину ниже и наконец спрыгнул на землю. Я последовал за ним. Мы пробежали через двор, огород, завернули за баню и припустили, оскальзываясь на сырой земле к мосткам в заводи. На берегу отыскали подходящий сухой бугорок для проведения эксперимента. Кит выгреб из карманов опилки и насыпал их горкой.

– Не спеши, – посоветовал я. – попробуй сначала так же, как на крыше ими манипулировать.

Мальчик кивнул и поднял над опилками руки. Я задержал дыхание, превратившись в одни глаза и уши. Опилки лежали смирно и неподвижно. Никита досадливо заёрзал.

– Закрой глаза и сосредоточься. Можешь даже вслух им приказывать.

Он кивнул, и закрыл глаза. Опустил пальцы почти к самым опилкам он стал звать их поиграть. Сначала робко, потом всё смелее и смелее вокруг его ладошек закружились крошечные кусочки дерева. Мальчик, почувствовав их поднял руки повыше и начал водить ими в разные стороны. Опилки смешались. Одни летели влево, другие вправо. Они сталкивались друг с другом и падали на землю, потом снова взлетали. Кит открыл глаза.

– Теперь можно?

– Теперь нельзя, – прошептал я. – Ты же их поиграть звал, как же ты теперь их сожжёшь?

Кит опустил руки. Опилки тут же упали вниз, припорошив всё вокруг и меня в том числе.

– Ты так сказал, как будто они живые.

– Конечно живые. Они же с тобой играли. Ты вдохнул в них эту жизнь. Это называется голем.68. У тебя он, конечно, не имеет определённой формы, но зато очень чутко реагирует на твои желания и чувствует намерения. Уверен, что он не хотел бы, чтобы его сожгли.

– А что мне теперь с ним делать?

– Отпусти его. Пусть летит, играет с ветром, с водой, опадёт где-нибудь и станет частью земли. Эта часть земли будет помнить тебя и когда позовёшь откликнется.

Мальчик опять закрыл глаза и протянул к опилкам руки. Он пропускал их сквозь пальцы, ветер подхватывал их и уносил вдаль, а я сидел и думал, что на месте Лёшки тоже завидовал бы такому таланту брата. Хорошо, что мы не взяли его с собой. Это будет наш с Никитой секрет. У каждого волшебника должен быть секрет. Это нормально. Это вполне объяснимо.

На откосе хрустнула ветка. Я посмотрел вверх. Какой-то мужик в стильном чёрном пальто спускался к нам. Кит всё ещё ворожил, но все стружки разлетелись уже так далеко, что понять, чем тут занят малыш, чужак не сумел бы. Я поднялся и сделал несколько шагов навстречу. У мужчины была в руках палка. Он опирался на неё, чтобы на упасть. Что-то в нём показалось мне очень знакомым. Где-то я уже видел этого типа. Вспомнить, где я уже не успел.

Палка взлетела вверх и тут же, рассекая со свистом воздух, понеслась вниз в мою сторону. Я отпрянул, но недостаточно быстро. Острый сучок резанул мне плечо. Перекувыркнувшись в воздухе, я заорал.

– Кит, Беги! Кит!

Мужик в два прыжка преодолел оставшееся до меня расстояние и схватил за шиворот. Никита очнулся от транса. Он хлопал своими огромным светлыми глазищами и смотрел на угрюмого незнакомца. Тот поднял свою палку и примеривался как бы половчее треснуть меня ей ещё раз.

– Вы что делаете!? Не смейте! – закричал он. – Это мой кот! Мой!

Мальчик бросился к мужику, вцепился в его руку и попытался вырвать меня. Силы были явно не равны, и Никита, не успев ничего понять полетел прочь. Он упал неудачно, ударился затылком о корень, торчащий из земли, и отключился.

Я попробовал достать мерзавца лапой, но он перехватил меня покрепче и двинул по голове палкой. Дальше я уже ничего не видел. Только ощутил, что меня засунули в какой-то мешок, раскрутили и бросили. Всплеск, и вот я уже погружаюсь на дно. Чернушка приняла в свои студёные воды моё почти бездыханное тело. Второй раз за месяц мой дух оказался в пространстве, что никак не могу назвать. Потому что для всех нормальных существ его нет. Нет пространства между Явью и Навью, между Реальным миром и его Изнанкой.

Симбирский склонился над мальчиком. Потрогал жилку на шее. Бьётся. Это хорошо. В его планы не входило причинить вред ребёнку. Он и кота-то не планировал сегодня трогать. Просто на разведку приехал. Посмотреть хотел, что и как. А когда увидел их за домом не утерпел и подошёл ближе.