Берегись автомобиля!

— Нет, — возразил Ерохин, — заявлять — это не по моей части!

— Понятно! — сказал Максим. — До свидания!

— Прощай! — поправил его дотошный Ерохин.

В комиссионном магазине царила обычная торговая сутолока. Среди продавцов не было видно Димы. Его загнала в угол усатая покупательница с полновесным бюстом.

— Димочка, — шептала она басом прямо ему в лицо, — вы позвонили, и я тут как тут!

— Есть магнитофон «Грюндиг», — сообщил Дима, тщетно пытаясь высвободиться. — Стереофония. Идеальное состояние. Элегантный внешний облик. То, что вам надо!

— Выпишите, пожалуйста! — даже не поглядев магнитофона, согласилась женщина-усач. — Я все помню… — кокетливо намекнула она.

Дима решил внести поправку. Он растопырил пять пальцев на одной руке и дополнительно показал три пальца на второй.

— Мы же договорились — пять! — охнула покупательница.

— У меня изменились обстоятельства! — невозмутимо доложил Дима.

Они и в самом деле изменились — Дима начал копить на новую машину.

Но сделка не успела состояться. Семицветов внезапно увидел следователя, который подходил к прилавку.

Дима похолодел. Он грубо оттолкнул даму и метнулся на свое рабочее место.

Продавец не знал, что Подберезовиков сначала посетил директора магазина. Тот выдал Диме превосходную аттестацию:

— Семицветов — гордость комиссионной торговли! Семицветов — это чуткость и отзывчивость! Семицветов — это знание продукции и проникновение в душу потребителя! Семицветов — это фотография на Доске передовиков |

— Я нижу Семицветов — ваша слабость! — улыбнулся Максим.

— Семицветов — моя сила! — гордо объявил директор. Он был убежден в непогрешимости своего продавца.

— Здравствуйте, товарищ Семицветов! — поздоровался следователь, не переставая удивляться, что в таком заштатном теле помечается столько добродетелей. — Когда вы освободитесь, я хочу с вами поговорить.

— Я свободен! — пролепетал Дима. И про себя добавил: пока свободен! Он был убежден, что Подберезовиков слышал его разговор с усатой хищницей.

И как бы в подтверждение его догадки, следователь сказал:

— Вы сначала закончите с гражданкой ваши дела!

Потными от страха руками Семицветов выписывал чек на пресловутый «Грюндиг». Подберезовиков терпеливо ждал. Дама поплыла в кассу. Максим с интересом рассматривал дорогой магнитофон.

— Может, вам нужен такой аппарат? — с надеждой спросил Семицветов.

— Спасибо, не нужен, — ответил Подберезовиков.

И в этот момент послышалось то, что сейчас больше всего боялся услышать Дима.

— Димочка, можно вас на минутку? — И усатая гренадерша сделала попытку снова загнать Семицветова в угол. На Подберезовикова она не обращала внимания. Ей было невдомек, что это следователь.

— Пожалуйста, заберите вашу покупку! — стойко оборонялся Дима.

Увидев, что он не идет в угол, дама навалилась на прилавок и попыталась всучить мзду.

— Не оскорбляйте мое достоинство советского продавца! — громко возмутился Семицветов.

— Но как же… Я так не могу… — сконфузилась покупательница и предательским шепотом добавила: — мы же договорились!

Максиму стало интересно…

— С кем и о чем вы договорились? — снова чересчур громко спросил Дима. Он переиграл и этим выдал себя. А Максим недаром был актером.

Женщина окончательно растерялась. Усы ее поникли. Она схватила в охапку тяжелый магнитофон и с позором выкатилась из магазина.

— Унижают меня, третируют, топчут… — жалобно сказал Дима, ища поддержки у следователя.

— Я вам сочувствую! — не без сарказма заметил Максим. — И машину у вас угнали! Вы невезучий!

— Это правда! — согласился продавец.

— Почему же вы не спрашиваете о судьбе вашей «Волги»? — жестоко полюбопытствовал Максим.

— Я еще не успел, — неуклюже оправдался Дима. — А есть какие-нибудь новости?

— Нет! — сухо ответил Максим.

— Вы… вы пришли еще что-нибудь узнать?

— Спасибо, я уже узнал.

И следователь покинул помещение.

Диме и правда не везло, вернувшись домой в этот трагический день, он застал у себя Сокол-Кружкина.

— Я погиб! — с порога сообщил Дима. — Меня застукали! — и поведал родичам о визите следователя.

— Тебя посадят! — бодро сказал тесть. — А ты не воруй!

— Вы же у меня в доме! — огрызнулся Дима.

— Твой дом — тюрьма! — расхохотался Сокол-Кружкин.

— Папа! — решительно вмещалась Инна. — Твои казарменные шутки сегодня неуместны!

— Что же делать? Что же делать? — Дима не находил себе места.

— Сухари сушить! — от души посоветовал Семен Васильевич.

— Надо дать следователю в лапу! — внесла предложение практичная Инна.

— Ты сошла с ума! — вздрогнул супруг.

— Надо дать много, и тогда он возьмет! — сказала Инна.

— Молчать! — зашелся Семен Васильевич. — Смирно! Не допущу! Позор!

Инна не позволила ему продолжать:

— С твоими поучениями, папочка, ты лучше бы выступал на рынке!

— Я продаю клубнику, выращенную собственными руками! — Семен Васильевич показал свои натруженные ладони. — А за взятки не то что зятя, родную дочь сотру в порошок!

Дима заплакал. Он плакал оттого, что, как сапер подорвался на мине, что зазря потерял восемьдесят рублей, что надо будет всучить следователю взятку, а это страшно, оттого, что тесть у него мерзавец, и вообще оттого, что плохо быть вором в этой стране!