Берегись моей любви

– Вполне, – сказала Катя, выражение ее лица смягчилось, она уже выглядела не такой грозной, как вначале. – Как тебе удается так быстро перестраиваться от одной жизни к другой?

– Что ты имеешь в виду?

– Я подумала об иностранных языках. На скольких ты говоришь?

– На французском, испанском, итальянском, – перечисляла Полина, сгибая пальцы. – Ну и, соответственно, на английском. Получается четыре. С русским – пять. Хотела бы еще говорить на немецком, но, увы, у меня нет времени на его изучение.

– Одна моя приятельница, – Катя подошла к сестре и присела рядом, обняв за талию, – как-то на три месяца уехала в Америку. Когда вернулась, делала вид, что забывает русские слова. «Как это будет по-нашему?» – постоянно спрашивала она.

– Не понимаю, к чему ты ведешь?

– За тобой я подобного не замечала. Ты можешь долго жить в Лондоне, потом уехать в Париж, вернуться в Россию – и везде говоришь на нужном языке. Как у тебя получается не запутаться? Я никогда не слышала, чтобы ты вставляла в свою речь слова из других языков.

– У меня хорошая память, – медленно произнесла Полина.

– Раз так, тогда ты должна помнить, что мы с тобой в ссоре! – громко крикнула Катя ей в ухо, отчего Полина вскочила с кровати и отбежала к стене.

Теперь она поняла, что сестра намеренно завела разговор о ее способностях к языкам. Такой неожиданной концовкой Кате просто хотелось в очередной раз продемонстрировать свое превосходство. Как никогда Полина почувствовала себя униженной, будто ее раздели догола, измазали в смоле и пуху, а после показали хохочущей толпе. Она быстро подошла к Кате и, размахнувшись, дала звонкую пощечину.

Катя вскочила, ошеломленно прижала к горящей щеке ладошку и прошипела:

– Что ты себе позволяешь?

– Сядь, – приказала Полина, и сестра, к ее удивлению, послушалась. – Мне следовало намного раньше показать тебе, что я вовсе не тряпка, какой ты привыкла меня считать. Прекрати нападки! Я не понимаю, отчего ты постоянно зла на меня? Чем я тебя так раздражаю? Ответь!

Катя молчала, лишь грудь ее часто вздымалась, выдавая волнение.

– Не хочешь говорить? Ну и хрен с тобой! – выругалась Полина. – Мне плевать на твою ненависть, зависть и на все остальное, что ты ко мне испытываешь. Я не нуждаюсь ни в твоей дружбе, ни во внимании, лишь хочу, чтобы ты проявляла уважение ко мне, пусть и видимое. Я ничем не заслужила хамского отношения, поэтому, будь добра, сдерживай себя. В противном случае в следующий раз я причиню тебе боль, не идущую ни в какое сравнение с этим жалким поглаживанием.

– Нос сломаешь? – ядовито спросила Катя.

Полина проигнорировала вопрос, вместо этого указала пальцем на мобильный телефон, лежащий на столе.

– Почему не отвечаешь на мои звонки?

– Не было настроения, – ухмыльнулась Катя и закрыла лицо руками, увидев, что Полина снова занесла руку, готовясь ударить. – Успокойся! Сумасшедшая! Для чего ты меня искала?

– Сказать, что Ямпольская претендует на часть наследства Севы.

– Мне об этом известно.

– Но ты не знаешь, что я собираюсь ей помочь.

– Ах ты, стерва! – обозвала Полину Катя, но отодвинулась на безопасное расстояние. – Не думай, что я с умилением буду смотреть на то, как ты лезешь в мой карман.

– А что ты сделаешь? Убьешь меня?

– На что намекаешь? – сердито и вместе с тем боязливо поинтересовалась Катя.

– В общем, так! – Полина стукнула рукой по столу. – Не пытайся мне помешать, все уже решено. Я хочу, чтобы ребенок Севы получил свою часть. Поэтому не сопротивляйся и хотя бы раз в жизни поступи благородно – поделись!

– А ты уверена, что Ямпольская беременна от Уварова? – Катя подскочила к сестре, схватила за плечи и с силой встряхнула.

– Отпусти, – сквозь зубы процедила Полина. – Экспертиза покажет, но я и без того верю Ямпольской. В отличие от тебя, она любила Севу и вряд ли ему изменяла. Да, кстати, если вздумаешь мне мешать, поверь, я найду способ тебя остановить.

– Не угрожай.

– И не пытаюсь. Просто прошу поделиться тем, что тебе не принадлежит.

– Я – законная жена Уварова, – снова пошла в наступление Катя. – Единственная наследница!

– Мне известно, что у Севы, к огромному сожалению, не осталось родственников, которые смогли бы воспользоваться его состоянием.

– Значит, ты понимаешь, что суд будет на моей стороне. Никто не поверит сучке, которая спала с Уваровым только из-за его денег.

– Тогда она представит суду доказательства, что ты не меньшая мартовская кошка, чем она, – усмехнулась Полина и открыла дверь комнаты, желая выйти. – Видишь ли, у Лины есть фото, подтверждающие твою любвеобильность. На них запечатлены ты и твой любовник.

– Ты их видела? – быстро спросила Катя.

– Завтра встречаюсь с ней, тогда и увижу. – Полина заглянула в кухню, где Елизавета Карловна варила кофе. – Мам, я ухожу.

– А кофе? – взмахнула руками Елизавета Карловна. – И сладости есть, – с огорчением добавила она.

Полина улыбнулась, чувствуя, что мать расстроилась вполне искренне, подошла к ней и обняла. Потом заглянула в глаза и тихо прошептала:

– Какая же ты у меня красавица.

Елизавета Карловна благодарно улыбнулась.

– А ты, – она поцеловала дочь, – очень на меня похожа.