«Берегитесь, адептка Тайлэ!» или Как уберечь инкуба

В течение этого времени, мы обменялись приветствиями и дежурными фразами. Мастер пришел вместе с Дэнми, поэтому обсуждать что-то кроме того, что мне нужно быть осторожнее, не стали. Вообще-то мне хотелось отправить василиска куда подальше и поговорить с Нэем по душам, но я даже пробовать не стала просить Стэра выйти.

До сих пор не могу понять, когда они все успели спеться? Да настолько, чтобы Мастер отправился с нами на допрос Хартеза! Интересно, чья это идея? Конечно же, в открытую он там находиться не будет, отсидится в призрачном подпрострастве, где новоявленный лич не сможет его увидеть. Да и вообще по замку он перемещался только там, о нем знала лишь наша странная компания.

Насколько я успела понять, сам Мастер тоже против черных магов, которые пытаются добраться до тафлитов. Может быть, он хочет присвоить их себе, а может быть это потому, что он служит действующему правительству. Кто у них там вообще управляет? Вроде как подобие нашего ГКМ, но почему тогда в ту ночь он сказал «Она»?

К Хартезу мы пришли целой толпой. Я уселась на притащенный Эвгором стул с высокой резной спинкой, с нескрываемым отвращением глядя на «братца». Когда-нибудь я смогу относиться к нему иначе? Хотя… упокою раньше, чем это произойдет.

Позади устроился Мэтт, оперевшись руками о спинку стула. Я физически ощущала, как близко он стоит, слышала, как дышит, и чувствовала его явное раздражение. Тяжелая у него ночка выдалась. Да и вообще последние дни очень тяжелые.

Стэр встал напротив лича и начал медленно снимать стазис. Иннэт страховала его, готовая подхватить нити. Вообще стазис можно снять быстро, но некромант решил не рисковать, контролируя лично этот процесс.

Лотос облокотилась о стену рядом с дверью, скрестив руки и ноги. Она находилась позади меня и крайне напрягала, пока Мэтт не сдвинулся немного в сторону, будто чувствуя мою нервозность, и не закрыл от ее взгляда.

Эвгор закрывал собой дверь, единственный, кто выглядел также, как и всегда.

Где-то в призрачном подпространстве устроился Мастер.

– Ну здравствуй, сестренка, – ухмыльнулся Хартез, когда последние нити стазиса спали.

Карие глаза смотрели на меня тем самым взглядом, который я так ненавидела. Мне не хотелось думать, что он сейчас представлял, но его похабная ухмылка говорила сама за себя. Даже мертвым он явно не собирался от меня отстать со своим списком побед.

– Сесть, – спокойно сказала я, удивившись недрогнувшему голосу. – Это приказ.

Сначала надо все проверить, он должен безоговорочно подчиняться. Личи просто не могут не послушаться приказа, также они не могут причинить вред хозяину. Я его царица, его богиня и его хозяйка, пока либо он не умрет от моего приказа, либо не убьют меня, и он отправится на ту сторону вместе со мной.

Хартез сел на неудобную узкую скамью, издавшую неприятный скрип. Он вообще понимает, что он теперь навсегда мой раб? Чего так лыбится? Последние мозги разложились? Так я что его зря питаю?

– Ты пытался убить Лотос? – спросила я, не сводя с него глаз. – Отвечай на все вопросы, которые кто-либо тебе будет здесь задавать, правду. Не ответишь – пусть тебя крючит от такой боли, чтобы до крика. Посмотрим, могут ли личи испытывать боль.

Удивленный моей кровожадностью Стэр встретил мой без единой капли стыда взгляд и чему-то одобрительно кивнул.

– Я не пытался ее убить, – ответил Хартез, продолжая самодовольно ухмыляться. – Мне нужно было лишь сделать вид, чтобы она убила меня.

– Ты вообще в здравом уме?! Ты ее проткнул черным клинком! – и так не сомневалась я в его недалекости, но чтоб настолько…

Уже давно понятно, что он стал личом намеренно, но кто же так делает? Он ведь умер бы вслед за ней!

– Это был не я, – поморщился он. – Я не идиот.

Ну-ну. На этот счет любой, кто его хоть немного знал, поспорил бы. Тшена на него нет, он бы сейчас нам тут весь допрос сорвал, высказывая Хартезу все, что накопилось. Хотелось бы послушать.

– Кто это был? – спросил Дэнми, на всякий случай удерживая в руке сетку, парализующую нежить. Лича ей надолго не остановить, но пару секунд будет.

Как жаль, что лича нельзя заморозить взглядом василиска… Он ведь все-таки мертв, поэтому и не подействует.

– Я не помню, – продолжал отвечать «братец».

– Ты лич, достань из памяти все, что запечатано, – приказал василиск. – И не надо врать, что ты не можешь этого сделать.

Да, личи могут достать все, что когда-либо запечатали. Эта особенность когда-то в войну породила такое количество практически непобедимой нежити, что властям пришлось после подписания перемирия жестко заняться этим вопросом.

– Я действительно не помню, – пожал плечами.

А вдруг с болью не работает? Вдруг он врет, потому что не может чувствовать боли? Он не может ослушаться приказа, но если задать вопрос с лазейкой, он может ей воспользоваться.

– Хартез, всякий раз, когда ты пытаешься умолчать, соврать или что-то скрыть, хлопай себя ладонью по коленке, – поправила я прежний приказ. – Ты действительно не помнишь, кто пронзил черным клинком Лотос? До этого ты отвечал правду?

– Не помню. Да, правду.