В Кронштадте четыреста бывших офицеров поставили перед тремя глубокими ямами и расстреляли…
Покушение на Ленина.
Владимир Пчелин. 1920-е гг.
Компания официальных убийств покатилась по всей стране.
В «Еженедельнике ЧК» рапортовали о расстрелах губернские ЧК: «Новгородская – 38 человек, Псковская – 31, Ярославская – 38, Пошехонская – 31…»
Террор превратился в соревнование в крови. В губерниях вывешивали длинные списки людей, ждущих смерти. Типовое объявление: «При малейшем контрреволюционном выступлении эти лица будут немедленно расстреляны», и далее – список заложников в десятки фамилий.
Стало практикой брать в заложники мужа и ждать, когда несчастная жена придет в ЧК расплатиться телом за его жизнь.
«Еженедельник ЧК» писал: «Во многих городах уже прошли массовые
расстрелы заложников. И это хорошо. В таком деле половинчатость хуже всего. Она озлобляет врага, не ослабив его».Так постигали ленинскую «массовидность террора»… Авторы статьи заявили: «Довольно миндальничать!» – и призвали идти дальше: «Отделаться от мещанской идеологии и официально разрешить пытки.»
Но тогда не решились.
Решится Сталин – законный сын нашей якобинской революции.
Офицер, убитый на пороге своего дома
Демонстрация
Раскопки одной из братских могил у здания харьковской ЧК
«Новгородская – 38 человек,
Псковская – 31,
Ярославская – 38,
Пошехонская – 31…»
Якобинское соревнование в революционной ярости – разгоралось.
«В эту эпоху мы – террористы!» – провозгласил Зиновьев.
Остались его афоризмы: «Если мы не увеличим нашу армию, нас вырежет наша буржуазия. Ведь у них второго пути нет. Нам с ними не жить на одной планете. Нам нужен собственный социалистический милитаризм для преодоления своих врагов. Мы должны увлечь за собой 90 милл.[ионов] из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожать».
В газетах непрерывный: «гимн ненависти и мести, ставший теперь гимном рабочего класса» или веселые призывы: «Переплавим жир буржуев на мыло и будем умывать им наши трудовые руки».
«В ЭТУ ЭПОХУ МЫ – ТЕРРОРИСТЫ!
»© МИА «Россия сегодня»
Один из руководителей ЧК Лацис объяснил главное:
«Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора». И вот слова якобинца Дантона: «Мы будем убивать священников и аристократов не потому, что они виновны, а потому, что им нет места в будущем».
© МИА «Россия сегодня»
Множество якобинских цитат было в тогдашних газетах. Каменев, Зиновьев, Троцкий публично славили террор. И даже гуманист Бухарин высказался: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов… является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи…»
Но главный смысл большевистского террора – в дневнике Троцкого. Вспомним, что он писал, размышляя об убийстве Царской Семьи:
«Казнь… нужна была… чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди или полная победа или полная гибель».
Это смысл партийный.
А вот смысл общественный как он пишет в том же дневнике: «Нужно было ужаснуть, запугать врага». Но здесь Троцкий лукавит, пишет не до конца. Не только врага, но запугать нужно было все население.
Красный террор – это постоянный кафкианский ужас обывателя, ощущение полного бесправия перед Властью. В этом была кровавая эффективность якобинского и большевистского террора.
© МИА «Россия сегодня»
Когда Красный террор официально закончился, Ленина продолжал преследовать мираж Термидора, мираж падения якобинской партии.
Удержимся ли без «массовидности террора»?..
И потому в двадцать втором году, когда Гражданская война победоносно завершилась, Ленин писал наркому юстиции: «Нужно узаконить террор без фальши и прикрас».
Узаконить в Уголовном кодексе!