Берегитесь округлостей

– Чарлз Фрэнклин Тэбер. Раньше в городе были честная администрация и порядочный шеф полиции. Но Тэбер начал произносить речи и давать интервью прессе. Кто-то за ним стоит – не знаю кто, но использовано слишком много мозгов, чтобы добиться своего с таким болваном, как Тэбер. Короче говоря, компетентный мэр потерпел поражение на выборах, и Чарлз Фрэнклин Тэбер вознесся на его место, как он сам говорил, «на волне реформ». Он нашел полицейского, который брал взятки, и представил дело так, будто вся полиция коррумпирована. В результате честного шефа уволили, а нового взяли со стороны, дабы он был «свободен от давления местной политики».

– А при чем тут Друд Никерсон?

– Раньше Друд Никерсон был шофером такси. Но он кузен мэра и стал ворочать большими делами. Как-то Никерсон заявился ко мне. Он знал много вещей – о секретных переговорах, касающихся фабрики, о земле, которую я унаследовала. Я объяснила ему, как много пользы принесет городу фабрика – приток населения, новые рабочие места, развитие строительства и так далее.

– И что же сказал Никерсон?

– Никерсон рассмеялся и посоветовал мне не быть наивной. Он сказал, что если я рассчитываю на изменения в зональной системе, то мне придется долго ждать, и добавил, что на такой основе не делают бизнес.

– А на какой делают?

– На денежной.

– И вы заплатили?

– В конце концов да.

– Сколько?

– Пятнадцать тысяч долларов – три раза по пять тысяч.

Я свистнул.

– Я была простофилей, Дональд?

– В зональную систему внесли изменения?

– Еще нет. Я заплатила Никерсону всего две недели назад. Он сказал, что себе оставит только тысячу, а остальное пойдет на политическое давление, лоббирование и тому подобное.

– А потом?

– Потом он погиб в автомобильной катастрофе.

– Ну и почему вас интересует его тело?

– Не тело, а одежда, которая была на нем во время аварии. Никерсон сказал мне, что не отдаст деньги, пока не будет уверен в успехе, а чтобы защитить меня в случае, если с ним что-нибудь произойдет, он положит деньги в сейф и ключ от сейфа вместе с запиской, удостоверяющей, что деньги принадлежат мне, будет лежать у него в бумажнике.

– Вы этому верите?

– Тогда верила.

– И записка действительно была в бумажнике?

– Не знаю. Меня вышвырнули из Сузанвилла, как бродяжку, сказав, что я должна обратиться к управляющему состоянием покойного.

– Вы не видели его бумажник?

– Они меня и близко не подпустили. Ну, Дональд, я выложила карты на стол. Я старалась вас перехитрить, старалась выглядеть соблазнительно… старалась… Черт возьми, очевидно, я так долго имела дело с мошенниками, что решила, будто все кругом такие же. Но вы честный и… достойный.

– Я не могу вам помочь, – сказал я ей.

– Почему?

– Потому что я работаю над кое-чем другим и для кое-кого другого. Я могу получать информацию, а не делиться ею. Скажу вам только одно.

– Что?

– Не лейте слез по поводу кончины Друда Никерсона.

– Чтобы я стала плакать из-за этого жулика! – сердито воскликнула она. – Я только хочу знать, что теперь будет с зональной системой. А что касается этого двуличного… Хотя о мертвых не принято говорить дурно.

– Можете смело говорить о нем что хотите.

– Что вы имеете в виду?

– Он не мертв.

Девушка выпучила глаза.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю – просто догадываюсь. Но думаю, что он жив и вся эта история – сплошная подтасовка.

Несколько минут Стелла Карис молча обдумывала услышанное. Внезапно она подняла голову и сказала:

– Вы очень милый, Дональд, и можете поцеловать меня на ночь. Более того, это не будет холодный, целомудренный поцелуй. Можете считать его наградой от признательной вам женщины.

Глава 7

Я успел на шестичасовой самолет в Лос-Анджелес и прибыл в офис почти одновременно с Бертой Кул.

– Получила мою телеграмму? – спросил я.

– Еще бы, – огрызнулась Берта. – Сколько ты выпил перед тем, как отправить ее?

– Я был трезв как стеклышко.

– По-твоему, тебя послали в пустыню собирать флору и фауну? Ты не мог так разволноваться из-за паршивого растения. Что, черт возьми, ты имел в виду?

– Неужели ты не поняла? Я хотел предупредить нашего клиента, что все это подтасовка[2].

– Что «все»?

– Смерть Друда Никерсона.

Берта Кул моргнула своими проницательными глазками.

– Почему же ты не сообщил мне?

– Сообщил. Я послал тебе телеграмму.

Берта задумалась.

– Если это подтасовка, – сказала она наконец, – у нашего клиента может быть куча неприятностей.

– Каким образом?

– Я едва не оборвала все телефонные провода, пытаясь с тобой связаться. Звонила во все отели, мотели, меблированные комнаты и ночлежки в Сузанвилле.

– А в чем дело?

– У нас больше нет этого клиента.

– Почему?

– Он получил нужную информацию из газеты.

– Из какой газеты? – спросил я.

– «Ситрес-Гроув Кларион».

– Ну и что там говорилось?

– Газета разузнала о гибели Друда Никерсона и напечатала об этом заметку, где говорилось, что смерть Никерсона уничтожила последний шанс раскрыть убийство Карла Карвера Эндикотта. Никерсон был единственным человеком, который видел убийцу и мог его опознать.

– И это заинтересовало нашего клиента?

– Даже очень.

– Что он предпринял?