Береговая стража

Федькин преследователь гнался за ней, хотя и отставал шагов на двадцать. Он, видно, не понял, что имеет дело с танцовщицей, у которой дыханья хватит надолго. А Федька не поняла, что коротконогий немолодой крепыш может какое-то время бежать быстро, но не продержится и версты. Ей казалось – сейчас эти руки сомкнутся на шее.

Она подбежала к кладбищенским воротам. Там были люди – нищие, богомольцы, мужики с лопатами, пришедшие на могилки близких старики. При такой толпе она могла быть безопасна от нападения – но страх оказался сильнее разума. Федька сама не поняла, как заскочила в церквушку.

Это был небольшой деревянный храм, и возле него уже расчистили место, где ставить новый, каменный. Там, посреди будущей церкви, молилась на коленях нищенка в старом солдатском мундире вместо шубы. Бянкина не заметила ее – но она заметила Федьку и, прервав молитву, встала.

Преследователь, тяжело дышавший, замедлил бег у церковных дверей, и тут на его пути оказалась нищенка.

– Пошел прочь от дома Божия! – громко сказала она. – Кровь у тебя на руках, гляди – кровь! По локоть руки в крови!

– Ты что, дура, несешь? – спросил он. – Пусти!

Но не стоило ему называть эту женщину дурой, не стоило замахиваться. Тут же оказались рядом два бородатых мужика и загородили ее.

– Ты охренел? – спросил один. – Да это же наш Андрей Федорович!

– Андрей Федорович неправды не скажет. Эй, Прошка, Никишка, Демка! – закричал второй. – Сюда все!

– Черт бы вас побрал, – сказал преследователь, отступая. А по дорожкам меж могил бежали трое парней, размахивая лопатами, и связываться с ними не стоило.

– Не бойся, – сказал Федьке тот, что вступился за странную нищенку. – Коли Андрей Федорович тебя заслонил – то и мы в обиду не дадим. Он у нас – защита перед Богом и молитвенник.

Тут только Федька вспомнила, что в этой части столицы встречали женщину, велевшую звать себя мужским именем, и что ее считают провидицей.

– Он с товарищем только что человека убил. Надобно в часть бежать, к приставу, где тут часть? – спросила Федька. – Я сама видела, я на них покажу, я их узнаю!

– Девка?

– Девка…

Федька разрыдалась. Чужой бородатый детина схватил ее в охапку, прижал лицом к грязному тулупу, гладил по плечам, а она рыдала и не могла остановиться.

– Ну, будет, будет, будет, – твердил он. Тут подошел здешний батюшка в шубейке поверх подрясника, седенький, малого росточка.

– Что случилось?

– Андрей Федорович девку от смерти спас!

– Опять Андрей Федорович… Где юродивая?

– Там, в снегу местечко вытоптала, молится.

– Да-а, послал Господь испытание. Ты кто таков? – спросил строгий батюшка Федьку.

– Я Большого Каменного театра фигурантка, – ответила она.

– Актерка? Ноги чтоб твоей в храме не было! Заявилась, в мужском платье, срам глядеть! Уведи ее, Силантий, да присмотри за ней – домой ее отправь, что ли… Ишь, бегают тут, ни стыда, ни совести…

– За ней убийца гнался, – объяснил мужик.

– Вперед в храм Божий в таком непотребном виде не заскакивай, – с тем батюшка вышел.

– Поплачь да помолись, – велел Силантий. – За спасение отблагодари.

Он поставил Федьку перед образом Смоленской Богоматери, но молитвы не получилось. Не собрались вместе молитвенные слова, а в голове упрямый голос одно долбил: «Я его убью, я его убью…»

– Ступай, девка, я Гавриле-извозчику наказал тебя до дому довезти, – сообщил, вернувшись, батюшка. – Не бойся ничего, а я за тебя помолюсь. Только мужское больше не носи, грех. Хватит с нас Андрея Федоровича, уж и с этим не знаю, как быть… Молитвенник!.. А в храм не зазвать…

Гаврила-извозчик, молодой бойкий парень, подогнал санки к самому церковному крыльцу. Федьку вывели, усадили, рядом сели Силантий и его товарищ Прошка.

– Проводим малость, на обратном пути зайдем в часть, все приставу доложим, – пообещал Силантий.

– Нет, довезите до дому, я заплачу, – попросила уже немного пришедшая в себя Федька. Она вспомнила, что говорил Световид о переходе всего дома на военное положение. Если дом окружен врагами – лучше не рисковать, не то…

Опять слезы навернулись на глаза. Кто-то следил за ней и за Бориской. Кому-то страх как не хотелось, чтобы они вернулись с Васильевского острова в дом Световида! Что искали за пазухой у мертвого Бориски? Неужели завещания? Ну да, ведь они, две дурные головы, шли и на весь остров вопили про завещания!

Федька нашла кошелек, достала пятьдесят копеек. Этого должно было хватить и извозчику, и Силантию с Прошкой на хлебное вино.

– Не плачь, – сказал Силантий. – С рук на руки мужу сдадим – или кто там у тебя, матушка с батей?

Прошка, малый шустрый и догадливый, всю дорогу озирался и заметил, что следом катят неотвязно другие извозчичьи сани, запряженные приметной лошадью – гнедой, с двойной звездочкой во лбу и очень узкой белой проточиной до храпа.

Видно, заступничество нищенки по имени Андрей Федорович много значило для жителей Васильевского острова.

Извозчик Гаврила остановил сани возле самой калитки и не уехал, пока Федька не взбежала на крыльцо и не была впущена в дом.

– Где тебя, сударыня, носит? – спросил сердитый Григорий Фомич. – Мы уж бог весть что передумали!