Беременна на заказ, или Цена любви миллиардера

В метро так и вовсе зависаю в отделе со всякой сборной солянкой и приобретаю перцовый баллончик.

Надежда умирает последней, так ведь говорят?

Я всё ещё надеюсь, что кредиторы Макса про меня забыли.

Быть может, они вышли на Макса и вопрос сам собой решился? Но… Надежда та ещё сука.

Во дворе дома всё как обычно. Подозрительных машин не наблюдаю. У подъезда тоже никого.

Но они могут быть внутри…

Когда очень осторожно вхожу в подъезд и в лифте поднимаюсь на свой этаж ощущаю состояние, близкое к предобморочному.

Я накручиваю себя так сильно, что страх сжимает горло и сердце, а душу и вовсе вымораживает и мне кажется, я вот-вот умру от разрыва сердца.

На лестничной площадке тихо, спокойно. Я живу на шестом этаже обычной панельной девятиэтажки.

Облегчение накрывает меня, и я чувствую неимоверную слабость в руках, ногах. В голове будто вата образовалась.

Открываю двери в квартиру, вхожу, как вдруг моя голова, лицо взрываются болью!

От неожиданности, ужаса и паники я падаю на пол, издаю громкий стон боли, из глаз брызгают злые слёзы.

– Долго пришлось тебя ждать, сучка, – шипит ублюдок. – Бабки принесла?

– Завтра… Всё будет завтра… – выдавливаю из себя.

– Да она прикалывается над нами, – рявкает другой отморозок.

В квартире темно, лишь свет уличного фонаря позволяет видеть силуэты вымогателей.

– Деньги будут… завтра… – выдыхаю со всхлипом. – Правда…

Сильные грубые пальцы хватают меня за подбородок и до боли сжимают.

– Мы договорились на сегодня, Нана. Ты не держишь слова.

Не держу слова? Да я вообще им ничего не обещала! И ничего им не должна!

Макс, тварь ты! Надеюсь, тебе сейчас намного хуже и страшнее, чем мне!

– Завтра, – повторяю едва слышно.

Он отпускает моё лицо, и хлёсткая пощёчина вновь обжигает. Я заваливаюсь на бок. Скулю, как побитый щенок. Мне больно, мне страшно.

Моё лицо пульсирует. Рот наполняется тёплой металлической на вкус кровью.

И не успеваю опомниться от этой боли, как урод надавливает ботинком мне на спину, заставляя распластаться по полу.

Тяжело дышу. Паника едва не лишает рассудка. Перед глазами дёргаются мушки, накатывает тошнота.

Кажется, я кричу.

– Не ори, сука! – рявкает эта мразь. – Никто не придёт и не спасёт тебя.

Через пелену животного страха вспоминаю о баллончике.

Нашариваю рукой сумку, хорошо они не видят моих действий, думают, что я просто пытаюсь вырваться.

Они переговариваются между собой, решают, что делать – растерзать меня здесь и сейчас, или отвезти в клуб. Главный всё так же прижимает меня ботинком к полу. Давит сильно, причиняя боль.

Меня пугают их размышления.

Надо было не домой ехать, а сразу к Ольге Владимировне.

Наконец, нахожу перцовый баллончик, скидываю крышку и резко извернувшись, прыскаю в главного урода.

– А-а-а! – раздаётся рёв поддонка. – Шлюха-а-а!

Остальные тоже рычат и матерятся.

А я, пока свободная от их рук и ног, вскакиваю на дрожащие ноги и хватаюсь за ручку двери, чтобы сбежать из квартиры… Но…

Меня хватают за волосы и бьют головой об стену.

Адреналин мчится по венам, заставляя меня бороться за свою жизнь.

Разворачиваюсь и с рычанием нападаю на этого ублюдка. Набрасываюсь на него и пальцами изо всех сил впиваюсь ему в глаза. Зубами вцепляюсь ему в ухо.

Мужчина орёт, как резанный, но, увы, я не успеваю выдавить ему глаза, зато откусываю мочку уха.

Я бы закончила с ним, но удар по затылку лишает меня сознания…

Глава 4

* * *

– НАНА —

Просыпаюсь медленно, шевелюсь и стону от боли. Она пронзает всё тело. Очень сильно болит голова, лицо, область затылка и шеи…

Не понимаю, почему мне так больно?

Растерянность сменяется паникой, когда воспоминания лавиной накатывают на меня.

Резко открываю глаза, дёргаюсь и с ужасом осознаю, что на мне наручники. Они бренчат о тонкую трубу батареи.

Моя правая рука в оковах. Левая свободна.

Скрип дивана и включается свет.

Моргаю и вижу вымогателей.

Четверо подонков разместились в моей квартире, как настоящие хозяева. Один сидит в кресле и листает мой фотоальбом.

Другой развалился перед телевизором и смотрит какую-то передачу. Жрёт с моей любимой тарелки мою еду и пьёт из моей чашки мой чай.

Третий вернулся из туалета и встал в проёме, лыбится так, будто выиграл приз в миллион долларов.

Я не знаю их имён. Не знаю их прозвищ. При мне они обращаются друг к другу обезличенно.

Четвёртый подходит ко мне и садится передо мной на корточки.

Это главный подонок. Его ухо заклеено пластырем. Вокруг глаз кожа опухла и видны глубокие царапины от моих ногтей.

Он не простит мне этого.

А дальше происходит всё, как в фильме ужасов.

– Я вижу ужас в твоих глазах, Нана, – растягивая слова, говорит главарь. И улыбается мне. Страшно улыбается. – На языке ощущаю привкус твоего отчаяния и паники. Это так остро… Вкусно… Ммм… Твои эмоции, полные ужаса возбуждают.

Я не могу говорить. Язык не слушается. Горло сдавлено страхом. Ощущаю, как по щекам текут обжигающие слёзы.

Подонок прав, я в панике и отчаянии.

– Твоя воля вот-вот сломается. Ты в моей безграничной власти, Наночка. И никакого наказания нам не будет. Никто тебя не хватится. Никто не будет искать. По крайней мере, сразу.