Беременна не от того босса (СИ)

Я с досадой смотрю на налившийся кровью член, которому не помогает даже ледяной душ. Да я просто проклят. Что это за идиотская традиция удовлетворять себя в душе, когда у меня по дому ходит самая прекрасная женщина на земле?

Не особенно сознавая, что делаю, я принимаюсь толкаться в руку, при этом тяжело дыша. Но в своем воображении вижу совсем другую картину: подо мной податливое мягкое тело, напряженные соски на приятно округлой груди, которую хочется смять руками или в которую хочется даже зарыться лицом.

Не знаю, сколько так стою, механически снимая напряжение. Но реальность возвращается мгновенно, будто я был пьян и резко протрезвел, едва открывается дверь, которую я, идиот, забыл запереть.

— Н-настя, — рычу я, одновременно кончая.

Эта девушка знает, как застать меня в самый неподходящий момент.

Настя вскрикивает от неожиданности, но, к ее чести, не сбегает. Лишь прикрывает глаза рукой.

— Я хотела спросить, раз сегодня обсудить работу уже не получится, не мог бы ты отвезти меня домой, — тараторит она. — Не знала, что ты тут…

— Думала, я моюсь полностью одетый? — злюсь я.

— Нет, но… Вроде бы мытье не включает в себя…

— А ты еще шорты покороче найди. — Не знаю, что на меня находит. Я как будто с цепи сорвался. — Посмотрел бы я на тебя на моем месте.

— Господи, Волков, ты что, озабоченный?

— Благодаря кое-кому, — решаюсь не юлить я.

— Слушай, я не знала… — она мнется, — …что все так серьезно.

Я прислоняюсь спиной к ледяной плитке, только это не помогает. При виде объекта своих желаний и фантазий я начинаю чувствовать отголоски вновь зарождающегося возбуждения. Если она сейчас не исчезнет с глаз моих, клянусь, что за себя не ручаюсь.

— И вообще, — говорю я наигранно спокойным тоном, хотя внутри закипает вулкан, — кто из нас озабоченный, если ты врываешься ко мне, когда я абсолютно голый, и даже не думаешь уходить?

Словно забыв о том, что не собиралась смотреть, Настя опускает руку и смотрит мне прямо в глаза через стеклянную дверцу душевой кабины. Из-за холодной воды стенки даже толком не запотели, и я вижу ее большие, как у олененка, серые глаза.

А она смелая. И это заводит еще сильнее.

— За тобой должок. — Она как будто чувствует всю власть надо мной и угрожающе улыбается.

Думаю, она имеет в виду наш первый и единственный секс, но реальность оказывается другой.

— Ты видел меня сегодня в состоянии и похуже, — поясняет она.

Поразительно, что картина сидящей на полу полуживой Насти вызывала у меня целую бурю эмоций, но ни одна из них не заставляла меня желать ее меньше. Стейси как-то отравилась креветками в одном азиатском ресторане, и я старался как можно меньше контактировать с ней в те дни, когда ей было плохо. Вел себя как кретин, в курсе, но теперь понимаю, что все дело в отсутствии настоящих чувств.

А сейчас… Есть ли у меня чувства? Эта мысль молнией ударяет по грудной клетке, отчего вновь становится трудно дышать.

— Так что? — Настя вырывает меня из мыслей. — Подвезешь?

— Почему бы тебе не остаться?

— Потому что у меня есть своя квартира, где я предпочитаю ночевать.

Резким движением я выключаю воду, открываю створку и выхожу, как есть, голый, чтобы взять полотенце. Настя едва заметно сглатывает.

— Хорошо. — Если она хочет поиграть в эту игру, то мы сыграем в нее вдвоем.

— С-спасибо.

К моему огромному удовольствию, Настя встала как раз перед полотенцами, и мне приходится тянуться через нее, чтобы взять одно из них. Вода капает ей на майку, но она, словно загипнотизированная, смотрит мне в глаза. Зрачки расширены, губы сжаты в тонкую линию.

Знаю: ей так же хреново, как и мне сейчас. И нет чувства слаще.

Губами касаюсь ее уха, отчего у нее изо рта вырывается резкий выдох, и шепчу:

— Не за что, золотце.

Но и Насте удается застать меня врасплох. Не знаю, насколько она отдает себе отчет в том, что делает, но в следующее мгновение я чувствую ее маленькие пальчики на своей плоти. Осознание этого разрывает меня изнутри.

— Господи, Настя, там мои родители, — разочарованно рычу я, мигом потеряв маску уверенного в себе альфа-самца, которую носил, когда хотел ее поддразнить.

Несколько плавных движений вверх-вниз сменяются быстрыми, и это похоже на лучшую пытку в моей жизни. Мы оба быстро дышим, и наше дыхание смешивается.

Больше всего на свете я хочу сейчас ее поцеловать, только — какая ирония — не уверен, что девушку, которая в данный момент держится за мой член, это не отпугнет. Но мои губы так близко от ее, что только какое-то чудо спасает нас от жаркого поцелуя.

Настя ускоряет темп и сама не сдерживается от сдавленного стона, что заводит меня еще сильнее. Теперь она добавляет ногти, время от времени проводя ими по основанию, отчего я чувствую, что мне осталось недолго.

— Прости, — говорит она, и я вижу, что она уже в моменте жалеет о происходящем, — это все гормоны. Мне просто нужно…

Она не договаривает, а у меня уже полностью отключен мозг, чтобы как-то оценивать происходящее.

— Да, детка, — вырывается из меня, — пожалуйста, продолжай.

— Саша, — шепчет она мне в губы, и тогда я понимаю, что хочу, чтобы она так называла меня до конца жизни.