Беременна (не) от того

— Яр, все хорошо, — сжимаю его ладонь, — и со мной, и с детьми.

— А…

Хоть он и не договаривает, я прекрасно понимаю, что он имеет ввиду и улыбаюсь во все тридцать два.

— И пол сказали, — прикусываю на секунду губу, чтобы не засмеяться, — я даже не успела возразить.

— Ну?

Ярослав чуть ли не трясется от нетерпения и притягивает меня к себе.

— У нас будут девочки.

— Обе?

Этот вопрос заставляет радость немного развеяться. И я внимательно всматриваюсь в его лицо. Нет, там было не разочарование. Что-то другое.

— Да, две девочки.

Ярослав бросает беспомощный взгляд мне за плечо, будто ищет поддержки у Петра. Только не могу понять, чем тот может ему помочь.

— Ярослав, ты не рад?

Голос надламывается, и я боюсь услышать ответ. Гаврилов хмурит брови и снова переводит взгляд серых глаз на меня.

— С чего ты взяла, что я не рад?

— Ну, просто ты выглядишь таким, — делаю паузу и пытаюсь найти нужное слово, — растерянным. Вот я и подумала…

Яр фыркает и обхватывает мое лицо ладонями.

— Выброси этот бред из своей прелестной головы. Я безумно рад девочкам. Просто, ну… — он понижает голос до шепота, который слышу только я, — с пацанами-то я справился бы. А с девочками как? Я не знаю, Уль.

Меня начинает трясти от сдерживаемого смеха и приходится закусить изнутри щеку, чтобы не задеть чувства будущего папочки.

— Как и все другие отцы, Яр.

— Ты же помнишь, что я сирота, да?

Это напоминание посылает по всему телу волну боли. Горечи за него. В его голосе уже бушует паника, и я спешу подавить её.

— Конечно, я это помню, но не вижу связи. Ты замечательный. Ты будешь прекрасным отцом, я уверена.

Все это нашептываю в ответ. Боюсь, что нас кто-то подслушает, а мне это ни к чему. Ярослав моргает, и передо мной снова стоит собранный мужчина.

— Ладно, поехали домой.

На улице стоит Рус и что-то обсуждает с Владом. Они бросают на нас взгляды, и Руслан кивает головой в знак приветствия. Его взгляд прожигает во мне дыру, и мне становится некомфортно. Колючий и цепкий, он словно пытается рассмотреть во мне то, чего нет.

— Ну что, поехали, парни? Рус, ты на сегодня свободен.

— Папку заберешь?

— Какую ещё папку?

Мужчины перекидываются загадочными фразами, пока я усаживаюсь на заднее сиденье.

— А, — Яра осеняет догадка, — да, давай её сюда. Спасибо, что напомнил.

Гаврилов устраивается рядом, бросает тонкую папку назад и снова притягивает меня к себе. Тону в его аромате и наслаждаюсь тем, что он гладит меня по волосам. Трусь о него, словно кошка, требуя новой ласки.

— С вами точно все в порядке?

Из его голоса так и не уходит встревоженность, и я сильнее вжимаюсь в его грудь. Опускаю на нее ладонь и мысленно считаю удары сердца. Его пульс отдается эхом в моем теле, и вот уже кажется, что наши сердца бьются в унисон.

— Все хорошо, папочка. Не волнуйся.

Гаврилов усмехается и не дает мне пикнуть. Впивается в губы, обозначая свою власть надо мной и моим телом. Внизу живота тут же закручивается спираль желания, и я вплетаю пальцы в его волосы, сминая идеальную прическу. Его рука опускается на мой живот и начинает поглаживать его. Это переворачивает все внутри.

— Кхм, — меня выдергивает из забытья посторонний звук, и я отскакиваю от Гаврилова, — приехали, Ярослав Петрович.

Зинаида накрывает на стол, и мы ужинаем, болтая о всякой чепухе. Ощущаю дикую усталость, и это не может укрыться от внимания Ярослава.

— Пошли отдыхать. Я тебе массаж сделаю.

Его улыбка обещает намного больше массажа, но я не удерживаюсь от поддевки.

— Чего? Живота?

Ярослав не выдерживает и громко фыркает.

— Могу и живота, я не против.

— А что за папку тебе отдал Руслан?

Ярослав снова хмурится, и я уже жалею, что не смогла удержать язык за зубами. Но меня просто съедает любопытство.

— Из интерната мое дело.

Интуиция подсказывает, что там может быть что-то важное для него.

— Не хочешь посмотреть?

Так непривычно видеть в его глазах неуверенность. Ощущать, как она исходит от него мощными волнами.

— Хочешь остаться один?

Еле могу совладать со своим голосом. Будет больно, если он сейчас выставит меня, но это его право.

— Можешь остаться. Не думаю, что там что-то важное. Только пойдем в гостиную, что ли?

Гаврилов усиленно тянет время. Садится на диван, а я устраиваюсь в кресле напротив. Слушаю треск дров в камине и пытаюсь расслабить ноги. Отеки в период беременности — это отдельное испытание. Порой боюсь даже выпить стакан воды, потому что на утро раздуваюсь, как шар.

Перевожу взгляд обратно на Гаврилова и внимательно слежу за тем, как он перебирает немногочисленные бумажки. Его рука замирает с каким-то потрепанным листком, и он погружается в чтение. А я отсчитываю секунды. Сердце в груди беспокойно трепыхается. Будто вот-вот случится что-то страшное.

Его пальцы сжимаются, и лист падает на пол. Ярослав делает глубокий вдох и прикрывает глаза ладонью. Сердце ухает вниз, и время замирает. На ослабевших ногах подхожу к дивану и поднимаю упавшую бумагу.

— Ярослав, что случилось?

Сажусь рядом, но не решаюсь прикоснуться. Он кажется таким далеким сейчас. Недосягаемым. Где-то глубоко в своих мыслях.

— Прочитай сама.