Беременна от чужого мужа. Ты нам не нужен

В голове полный бардак. Я думаю одновременно о том, что срок уже подходящий для родов, и о том, что опять из-за меня все может пойти не так.

— Тише, Камиль, — Эмиль через стол протягивает руку и кладет ее мне на плечо. — С ними все хорошо. Тем более тетя Марина рядом, мать, а это дорогого стоит. И брат недалеко.

— Значит, я не ошибся, — усмехаюсь, хлопая Эмиля по руке на моем плече, но злости снова нет.

Конечно, кто бы еще смог устроить такое, что даже Виктор не нашел никаких зацепок, хотя проверил все, в этом я не сомневаюсь. Только у Эмиля Бестужева есть такие возможности, что Камиль Рахманин ничего не найдет.

Да, можно чувствовать себя всемогущим, можно управлять империями, можно вершить судьбы других людей, но всегда найдется тот, кто и тебя сможет обойти. Даже всемогущих титанов свергли боги, а потом и их дети отличились. Что-то в мифологию потянуло, наверное, действительно с головой что-то не то после комы.

— Я иду тебе навстречу, хотя Арина не до конца согласна со мной, — Бестужев достает блок для записей и ручку, а я замираю даже. — Дилара сама пока не может дать ответ, хочет она тебя видеть или нет. Но я видел ее глаза, когда она уезжала. Знаю, что случилось, когда она узнала об аварии. Поэтому, если с твоими родственниками вопрос решен, поезжай к ней. И никогда, ни на минуту, ни на секунду не оставляй сына и его мать.

— Никогда, — твердо говорю, принимая из рук Эмиля клочок бумаги с адресом.

Питер… Так близко и так далеко. Ну ладно, восемьсот километров не круг для влюбленной бешеной собаки… Скоро, совсем скоро, сутки — и мы будем вместе.

Глава 38

Глава 38

Прихожу в себя и не понимаю, где я. Живот болит. Во рту сухость. Пытаюсь сконцентрироваться на обстановке. Это палата, больничная палата. Прикасаюсь руками к животу, но он плоский. И под больничной рубашкой чувствую пластырь.

Меня начинает трясти от страха. Судя по всему, мне сделали кесарево сечение. Но где мой сын?

Пытаюсь подняться, но тело меня не слушается. И тут же в палату вбегает медсестра. Она надавливает мне на плечи, заставляя лечь обратно.

— Тише, тише, — говорит мягко. — Вам еще рано вставать.

— Ребенок… — хватаю я ее за руку. — Что с моим сыном?

— Не волнуйтесь вы так. У малыша немного повышен билирубин, он сейчас находится под светом. Еще полчаса — и мы покажем его вам.

— Что? — снова пытаюсь встать. — Это… Это плохо?

— Ну что вы, — продолжает меня успокаивать медсестра. — это небольшая желтушка. Поверьте, за все годы моей работы я видела это у каждого второго ребенка. Не волнуйтесь, немножечко под светом побудет, и больше ничего.

Ее голос действует как снотворное. Я хочу уснуть, но в голове все равно бьется мысль, что что-то не так. Будто мне лгут, не хотят говорить горькую правду. Я сделала все, чтобы спасти своего сына, и сейчас не верю, что могла его потерять.

По вискам катятся слезы, что медсестра замечает сразу. Говорит, что если не хочу верить ей, то может поверю другому человеку. Она выходит в коридор, не закрывая дверь, и в палате тут же появляется мама.

— Дилара, родная, — садится она передо мной на стул и гладит по руке.

— Мамочка, — шепчу я. — Он жив? Правда, жив?

— Ты не представляешь, какой он красивый, — сквозь слезы смеется она. — Наш мальчик. Похож на тебя. Я так испугалась за вас, дочка. Но все обошлось, слава богу.

Наш мальчик… Но Камиль его не увидел, потому что неизвестно, что с ним самим. Камиль…

Когда понимаю, что меня не обманули, что с моим ребенком все хорошо, что он жив и здоров, то мысли о его отце снова возвращаются.

— Мамочка, — смотрю на нее в упор. — Ты знала о том, что случилось с Камилем?

Она снова плачет, на этот раз отвернувшись к окну.

— Знала, — отвечает наконец-то. — Но я не могла тебе сказать, родная. Не могла. Ты и так была на грани, и если бы с малышом что-то случилось… Нет, я все правильно сделала, что не сказала.

Может, и так. Но все равно на душе неспокойно. Мне тяжело думать о Камиле, читать только новости, потому что у Арины я не спрошу. Знаю, что она будет беречь мое душевное спокойствие, как и мама. А слушать слова, которые призваны меня успокоить, я не хочу. Мы с сыном выпишемся из роддома, он немного окрепнет, потом поедем к его отцу и убедимся лично, что с ним все в порядке. Дождаться бы только этого момента…

Когда мне впервые приносит сыночка, я не могу сдержать слез. Мама была не права — не на меня он похож. Копия Камиля. Несмотря на то, что маленький, глазки уже темные, прямо как у отца. И волосики темненькие, и губки точь-в-точь очерчены как у Камиля. Маленькая копия. И я представляю, впервые приложив сына к груди, каким он вырастет. Таким же сильным, красивым, самым любимым для меня, как и его отец.

Несколько дней мы проводим в роддоме, и мама как будто невзначай каждый раз забывает привезти мой телефон. Да, врач сказал, что лишние стрессы мне ни к чему, поэтому все свое внимание я отдаю сыну. Разговариваю с Ариной по маминому телефону, но темы Камиля мы не касаемся. Подруга радуется так, глядя на малыша, словно она сама стала мамой.