Беременна от мажора

Буквально скатившись по лестнице, хватаюсь за перила, стараясь не упасть кубарем вниз. Наверное, я на какое-то время теряю сознание, потому что, очнувшись, оказываюсь в Диминых объятиях.

— Иванка, я тебе везде ищу, ты где была?

— Наверху, — мертвым голосом.

— Пфу блин, весь дом оббегал.

— Как ты так быстро здесь оказался? Я вам с Викой помешала, и ты пошел за мной?

— Что? — смеется Димка, уставившись в недоумении. — Я с Михайло перетирал, у него тоже бизнес — сельское хозяйство. Мы во двор вышли, сделали пару звонков — тут ни хрена не слышно, вернулся, а тебя нет.

— Прости, я тебе не верю.

Мне плохо и страшно! Я балансирую на грани истерики.

— Дим, я все понимаю. Она красивая очень. Этот с «Ролексом» сказал, что у вас история, что ты с ней… Если видишь ее… Дура я, конечно.

Он смотрит, будто не узнает.

— Пойдем. — Берет за руку и, крепко сжав запястье, проводит сквозь веселящуюся, орущую толпу.

Свободной рукой убирает с прохода порванные гирлянды. Деньги летают прямо в воздухе. Послушно плетусь за ним, скидывая с головы доллары.

Дима выводит меня на улицу. Я хочу пойти к машине и свалить отсюда поскорее, но он дергает на себя, стискивая в объятьях и прибивая к своей груди.

— Дыши, моя хорошая, дыши.

Медленно гладит по спине и ни на секунду не дает вырваться.

— Я после Лондона не был ни с кем, Иванка. Хотя нормальному мужику в этом признаваться как-то стремно. Но я хотел только тебя, а ты спала с доктором. Хреновая картина маслом получается, но все равно простил и к тебе рвался, — смеется Димка, наклоняясь и зарываясь носом в мои волосы, укладывая подбородок на макушку.

— Я не спала с Игорем черт знает сколько, — бурчу себе под нос, вздыхая. — Да и, честно говоря, мы с ним не совпадали.

Объятия становятся крепче, мне кажется, еще чуть-чуть, и у меня треснут ребра.

Дима отпускает, быстро идет к машине, роется в бардачке. Что он ищет? Не понимаю. Нашел время. Мне зябко и страшно без его объятий.

Хлопнув дверью, Красинский возвращается.

— Вот, я хотел завтра, как-то романтичнее, но у тебя такое лицо, боюсь, до завтра мы не дотянем.

Он сует мне под нос красную бархатную коробочку. Не веря своим глазам, я пробую прикоснуться к ней, вдруг она ненастоящая и скоро исчезнет.

Димка смеется.

— Иванка, ты за меня выйдешь? Правда, фамилия у меня теперь такая, что стыдно вслух произносить, но документы сыну мы должны поменять в любом случае.

Смотрю на Димку и, хихикнув, с душой кидаюсь к нему и крепко-крепко обнимаю. Мечты, оказывается, сбываются.

— Ну чего ты? То плачет, то смеется.

Я ощущаю счастье любви — неизъяснимое, новое, пугающее силой своего проявления в столь неподходящей, чумовой обстановке. Мало того, что стоит шум и гам, орет музыка и сигналят машины, справа раздается рычание и крик. С позолоченного балкона на втором этаже на газон летит парень без одежды. Упав, он подрывается и, прикрывая голый зад, бежит обратно в дом.

А мы все так же обнимаемся.

— Конечно, я за тебя выйду, Красинский, куда я от тебя денусь.

Эпилог

Пять лет спустя

Потянувшись в постели, открываю глаза. Чуть вдалеке слышен детский зов. Кира не плачет, а просто тарабанит одно и то же, привлекая внимание. Нашей дочери год и три месяца, она настоящая куколка: курчавая шатенка с темными, как у отца, глазами, улыбашка и умничка. Но если ей что-то приперло, Кира добьется своего, и вот сейчас она речитативом повторяет одно и то же, требуя покормить ее:

— Мама, мама, мама!

— Она тебя зовет.

Не открывая глаз и улыбаясь, мой красавец-муж, лежа звездой на постели, обнимает двумя руками подушку. Не могу не смотреть на него. Сильный, красивый, горячий — пальчики оближешь.

— А Василий небось даже не слышит, — смеется Димка, не спеша просыпаться.

— Ага, дрыхнуть будет, даже если атомный взрыв.

— Как же лень вставать, — сладко зевнув, поглядываю на супруга.

— А не надо было до двух часов с мужем в прятки играть, тогда бы выспалась.

— А кто меня соблазнил, обцеловал, потом умаял до полуобморочного состояния?

— Даже не знаю, — открывает Димка один глаз.

Не могу сдержаться и, хихикнув, льну к его большому сильному телу. Глажу загорелую рельефную спину, пробегаю пальчиками по позвоночнику и ниже, к пояснице.

— Может, папочка сходит? — уговариваю мужа заняться дочерью.

Димка трет глаза. А я поджимаю губы.

— Это я виновата, отпустила на выходные няню.

— И правильно сделала, а то ребенок забудет, кто его мама и папа. Справимся. Я тоже виноват: купил жене «Бюро переводов», и теперь она днями в офисе пропадает.

— Я люблю работать, Дмитрий Егорович, ты же знаешь.

— Знаю, потому и купил. Только я думал, ты будешь там всеми командовать, а ты: заверение, апостиль, письменный перевод, редактирование, технический перевод, медицинский и так до девяти вечера.

— Я должна все сама проверить! А вдруг они там абы что понапишут, и я опозорю честное имя Красинских.