Беременна от нелюбимого

Работает.

Он останавливается настолько резко, что я впечатываюсь в его твердое тело. Окидывает меня недоверчивым взглядом.

— Какие еще анализы? — Прищуривает глаза и немного ослабляет хватку на моей руке.

— Откуда я знаю какие? — щетинюсь я. Раздражение звучит в каждом моем слове. — Я что, каждый месяц беременею? — вскрикиваю, а потом уже более спокойным голосом добавляю: — Я же в прошлый раз выскочила как ошпаренная с приема и толком ничего не спросила, вдруг витамины какие-то нужно принимать? Вот и решила снова записаться.

Все это выглядит так, словно я оправдываюсь. А больше всего на свете я ненавижу оправдываться. Конечно же, сразу после Кравцова. Да, именно так, номером один в моем списке «ненавистных вещей» стоит именно этот парень, потом глупые оправдания, а потом молочные каши, от которых меня воротит.

Несколько секунд Кравцов сканирует меня взглядом, словно мог бы различить, вру я или нет. Думает о чем-то, кивает каким-то своим мыслям.

— Ладно, идем. Только, Решетникова, если ты соврала, клянусь, найму охранника, который везде будет таскаться за тобой, пока я буду на работе. Даже в туалет.

Я лишь фыркаю в ответ, гордо задираю подбородок, резко разворачиваюсь и иду обратно, не заботясь о том, следует за мной Даня или нет. Как же он раздражает меня своей тупостью.

В клинике меня уже ждут. Опоздала на пятнадцать минут, а у них все по времени, никаких заминок. Кравцов, конечно же, протискивается вместе со мной в кабинет. К моему раздражению.

— Решетникова Мила, — читает мое имя на экране компьютера гинеколог. — Решетникова, Решетникова, — повторяет себе под нос, словно пытается что-то вспомнить.

Я сразу думаю: о, неужели слышала обо мне или читала в журнале одну из статьей? Но, конечно же, ошибаюсь.

— А, это вы та дамочка, которая четыре раза на аборт записывалась и ни разу не явилась? — переводит на меня свой пронзительный взгляд.

Я покрываюсь краской стыда. Специально же записалась к другому врачу, а не к Александре Ивановне, но, видимо, база у них общая в компьютере. Ну либо тут уже вовсю поползли слухи о нерешительной горе-беременной.

— Да, это я. — Прячу взгляд от женщины и чувствую, как усилилась хватка Дани на моем плече. Злится? Или же, наоборот, понял, насколько трудно было мне принять решение? — Но сейчас я твердо намерена оставить ребеночка и хочу знать все, что нужно делать, чтобы он родился здоровеньким, — быстро произношу я, прежде чем врач успевает спросить цель моего сегодняшнего визита. Даня же одобряюще качает головой рядом со мной.

— Рада, что вы приняли именно такое решение, — мягко улыбается мне врач, а потом переводит взгляд на Даню. — А вы, молодой человек, полагаю, отец ребенка? Что ж, не стойте над головой, присаживайтесь, — кивком указывает на свободный стул у стены, и Даня наконец-то отцепляется от меня.

Даже дышать становится легче.

Я засыпаю Алису Петровну множеством вопросов, получаю рекомендации и направления на анализы. Когда черед доходит до осмотра, настойчиво прошу Кравцова покинуть кабинет. Он упирается, доктор смеется, а мне вот вообще не смешно. Не хватало еще, чтобы Даня наблюдал за этим всем.

Кабинет покидаю раскрасневшаяся и прибитая объемом информации, которая свалилась на мою голову. Особенно меня интересовал вопрос, сколько обычно в весе набирают беременные, и ответ меня ни капельки не вдохновил. Почему никто не возводит памятники женам? Они же жертвуют своим здоровьем, красотой, многими годами упорной работы над собой, рожая ребенка своему супругу. Я считаю абсолютно несправедливым игнорирование этого всего!

Даня подпирает стену у кабинета, ощущение, что все это время пытался подслушать, что происходит по ту сторону двери. Он уже не выглядит злым, скорее спокойным и немного грустным каким-то, что ли.

Мы молча идем вдоль коридора плечо к плечу. Так же молча выходим из клиники, при этом Кравцов, как настоящий джентльмен, открывает передо мной дверь и пропускает вперед. На ступеньках Даня придерживает меня за поясницу. Почти невесомо, но это касание словно обжигает всю спину. Хочется немного поорать на него, но я сдерживаю свой порыв. Я же мудрая женщина, пусть его совесть помучает. Сделаю вид, что обиделась на него за глупые мысли.

Мы идем в сторону парковки, наконец-то к Кравцову возвращается дар речи.

— Ты на машине или тебя подкинуть куда-то? — спрашивает обыденным тоном, словно это не он полчаса назад закатил тут настоящее представление.

— На машине, — бурчу я и облизываю пересохшие губы.

— Хорошо. Если что-то нужно будет — сразу пиши. Или звони. Как тебе удобно будет. Если вдруг станет плохо — тоже сразу набирай, я приеду. И сбрось мне копии своих документов для заявления в ЗАГС.

— Я не уверена, что стоит так спешить. Особенно после сегодняшней твоей вспышки гнева. Ты вообще способен контролировать это? Знаешь, мне будет страшно жить рядом с мужчиной, который абсолютно себя не контролирует и срывается без причин, — невинно произношу я, состроив несчастный вид.

Кравцов хмурится. Оглядывается по сторонам, словно избегает смотреть мне в глаза. Ага, совесть, значит, заела!