Беременна от нелюбимого

— Ну, знаешь ли, я, вообще-то, кофе крайне редко пью, поэтому никогда не интересовалась, что там умеет делать эта штука. Вот черт, а я еще удивилась, откуда Танька знает, как делать это проклятое какао, она же его не пьёт никогда. Еще и так быстро справилась, — вскидываю руки я.

— Решетникова, честное слово, иногда ты меня так умиляешь. Вроде бы взрослая женщина, но напоминаешь ребенка.

Я передразниваю Даню и возвращаюсь к кофемашине.

Так, а что нажать-то? Я, вообще-то, не шутила, когда говорила, что понятия не имею, как пользоваться этой штукой.

— Хьюстон, у нас проблема, — заключаю я. — Что нажимать и какой именно кофе ты хочешь?

На самом деле этот аппарат в доме появился только на прошлой неделе, его притащил Давид. Ссылаясь на то, что это подарок брату на новоселье, потому что обычно в этом доме отвратительный кофе, так как у Кравцова руки не из того места растут. И я даже не думала пытаться разобраться, как она работает. Я беременная. Мне нельзя кофе. Кофе вреден, а кофеварка для меня как предмет мебели в доме.

— Так все дело в том, что ты не умеешь готовить какао? Или не хотела его готовить именно мне?

Раскусил.

Даня оказывается за моей спиной, зажимая меня между своим телом и столешницей.

В ноздри сразу же ударяет его дурманящий аромат. До головокружения. До жара внутри меня. Я чувствую его дыхание на своем затылке. Его губы касаются моей шеи, и я сильнее хватаюсь пальцами за край столешницы, чтобы не упасть от нахлынувших чувств. Такая реакция на мужчину пугает меня. Очень.

— Это так важно? — я не узнаю свой голос. Дрожащий и хриплый.

— Возможно. — Одна рука Дани обхватывает мою талию, ладонью второй упирается о столешницу.

— Что происходит, Дань? — не могу удержаться от вопроса.

— А что происходит, Мил? — невозмутимо спрашивает он, утыкаясь носом в мои волосы. — Я просто собираюсь научить тебя делать какао.

И, словно в доказательства своих слов, отстраняется от меня, подходя к холодильнику.

— Всего лишь надо налить в пинчер одну треть молока и нажать на режим «горячий шоколад».

Даниил снова рядом со мной, но теперь становится плечо к плечу, а не позади, но от этого дышать легче не становится. Он что-то говорит, а у меня отчего-то пульс в висках так громко бьется, что слова Кравцова почти неразличимы. Его случайные прикосновения разжигают внизу живота настоящий жар.

Что это со мной? С каких пор я смотрю на него и вижу не врага, а привлекательного мужчину? С каких пор вместо привычного раздражения и злости я испытываю симпатию и желание? Почему мне так хочется снова почувствовать на губах его поцелуй?

— Прости, я вспомнила, что у меня есть еще одно нерешенное дело в городе. — Я резко отступаю на несколько шагов от Дани. Осознание того, что я начинаю к нему привязываться, испытывать что-то, обрушается лавиной и пугает меня.

Я не хочу снова чувствовать боль. Не хочу быть преданной. Я собиралась ребенка с ним растить, а не влюбляться. Чувствовать зависимость от другого человека очень скверно.

Мне нужно побыть одной и разобраться в себе.

Даня хмурится, внимательно смотрит на меня.

— На улице сейчас начнется гроза, лучше перенеси свои дела. Я буду волноваться, — он произносит это мягко и заботливо. Я оборачиваюсь, смотря через окно на хмурое небо, и понимаю, что он прав. — Тебя что-то беспокоит? — внезапно спрашивает он и подходит ко мне вплотную, вглядываясь в мои глаза.

— Нет, — качаю головой и вру. Наконец-то беру себя в руки, понимая, что веду себя странно. Господи, Решетникова, очнись! — У тебя какие-то неприятности на работе? — хочу перевести тему и скрещиваю руки на груди в попытке отгородиться от мужчины.

Даня отвечает не сразу.

— Даже если они и есть, то об этом не стоит волноваться. Все решаемо.

— Это хорошо.

— Как насчет того, чтобы поужинать и посмотреть какой-нибудь фильм? — внезапно предлагает он, и я не могу отказать.

— Да, но фильм будешь выбирать ты, — мой голос наконец-то возвращается ко мне. — Потому что несколько дней назад я открыла «кинозал», пролистала страниц тридцать и поняла, что проще застрелиться, чем выбрать, что смотреть. Мои нервы не предназначены для этого.

Даня начинает смеяться. Тихо, но искренне. Я засматриваюсь на него. На его эти милые ямочки на щеках, лучики вокруг глаз.

— На самом деле я хотел взвалить на тебя эту миссию, но, как мужчина, обязан теперь выполнить ее сам.

Он щелкает меня по носу, как делает это обычно, что безумно раздражает.

— С тебя попкорн и все, что найдешь в холодильнике. Жду в своей спальне, там лучшая и самая большая плазма в доме, — хитро произносит он.

— Плазма. Ага. Так я и поверила, Кравцов, — кричу ему вслед. — Просто признайся, что не знаешь, как снова затащить меня к себе в спальню, и используешь уловки. — Былое настроение и боевой настрой вмиг возвращаются, выталкивая смятение из моей души.

— Не могу поверить, что ты обо мне такого плохого мнения, — наигранно возмущается он и выходит из кухни.

Ну что ж, фильм так фильм. Ставлю на кон свою карьеру модели, что Кравцова хватит максимум на полчаса.