Беременна от сына президента (СИ)

В моей голове тут же возникает картинка, как Карима держат в темнице над высоким обрывом, и мне нужно его спасти.

— Эт кто? Ого, наш принц. Чего это ты им интересуешься? Хочешь на его кожаной флейте подудеть? Я бы подудела. Жаль, что фоток мало.

Не буду комментировать слова Люды. Ей бы только подудеть. А у нас настоящее чувство. Но она права, фотографий и, правда, мало. Только с мероприятий, рядом с отцом, матерью, братом и младшей сестрой.

Они такие все красивые. Разве что кроме самого главы семейства. А вот глаза у мужчин похожи. Разрез и тяжесть. Когда вчера Карим первый раз на меня посмотрел, я сильно смутилась. Только под утро смогла спокойно разговаривать с ним, даже шутить и выполнять пошлые просьбы без стыда и стеснения. Потому что уже тогда понимала, мы созданы друг для друга.

Я верю в любовь, верю в Карима и его слова, верю, что единственная. Но с каждым: «Он не может вам ответить», — моя вера иссыхает, как река в жару. Я перестаю искать оправдания такому поведению и начинаю чувствовать, что все зря, что каждый звонок и визит в его компанию бессмысленны.

Все валится из рук. Бабушка не отвечает, братья где-то пропали, а меня спасает лишь подготовка к концерту на день города. Когда я играю на рояле и пою, все мысли меркнут, перед глазами расстилается лишь водная гладь, где на лодке ко мне плывет мой принц. Мой Карим.

— Арин, это прекрасно, — садится рядом мой преподаватель, Константин Дмитриевич. — Но ты будто не здесь. Да и сбилась пару раз. Все нормально у тебя?

— Простите, сплю плохо. Еще раз?

— Уже звонок был. Но если хочешь поиграть еще, у меня дома есть отличный рояль.

— Да, я помню. Спасибо большое. Побегу. На работу опаздываю, — улыбаюсь взрослому наставнику, замечая вдруг тот блеск, что видела в ту ночь в глазах Карима. Глупость, не станет же преподаватель вожделеть студентку? Даже думать о таком стыдно. — До свидания.

— Может, подвези тебя?

— Нет, нет, тут все близко.

Выбегаю из аудитории, натыкаясь взглядом на Алю, мою одногруппницу. Мы обычно вместе везде ходим, но я последнюю неделю сильно занята.

Она преграждает мне путь, убирает с лица рыжие волосы и прищуривается.

— Опять убегаешь?

— Работа, сама знаешь, — пожимаю плечами. На автомате смотрю в телефон. Вдруг звонок Карима или его секретаря пропустила.

— А может, расскажешь, куда ты все время звонишь? Такая таинственная стала.

Я бы хотела, но до сих пор помню реакцию бабушки. Теперь, пока я не увижусь с Каримом и не буду уверенна, что мои планы и мечты не плод моего воображения, я ни с кем делиться не буду.

— Все скоро сама узнаешь, — улыбаюсь ей и хочу пойти в сторону выхода, но вспоминаю о концерте. — Аль, а ты меня накрасишь? Завтра.

— А, теперь я тебе понадобилась? Чувствую себя использованной.

Я тоже все чаще так думаю про ночь с Каримом, но не хочу в это верить. Не хочу!

— Ну, извини. У меня правда в жизни все кувырком. Да и денег на твои кафешки нет.

— Я могу за тебя заплатить, помнишь?

— Помню, но мне стыдно.

— Накрашу, если после репетиторства мы где-нибудь посидим. За мой счет.

— Я не понимаю, у тебя же полно подруг.

— Да что эти подруги? Они слушать не умеют, а мне надо с кем-то поделиться.

— Ну, и кто кого использует? — таращусь на нее, а она звонко смеется.

— Так мы договорились?

— Да.

Как и договаривались, после занятия с одним талантливым мальчиком, я иду с Алей в кафе. И мы не можем пойти в простое, нет. Мы садимся в ее новенький порш и едем в дорогущее место. И впервые за несколько месяцев нашего общения я не бурчу, а рассматриваю интерьер, вышколенных официантов, не цены, а само меню. Ведь если Карим возьмет меня замуж, то посещение таких мест станет для меня такой же обыденностью, как для Али Самсоновой.

— Ты сегодня не ворчишь даже, — забирает она у меня телефон, в который я по привычке смотрю. Ну почему он не звонит. Может ему запрещают? Отец, например, узнал о нас и не хочет огласки. Эта идея кажется вполне себе реальной. Ведь кто я по сравнению с Левицкими по сути? Дворняжка?

— Да сколько можно ворчать, — поднимаю глаза на Алю. Интересно, а как сделать волосы такими же блестящими. А макияж? Много времени она тратит на него. — Да и место и, правда, красивое.

— А еще тут очень вкусный твой любимый наполеон. Но сначала давай просто поужинаем. Такое ощущение, что тебя скоро ветром снесет.

— Ничего, мои буйки не позволят мне далеко улететь.

— Твои, — она опускает взгляд на мою грудь и громко хохочет. — Черт, да, про них-то я и не подумала.

— Просто завидуешь, — улыбаюсь я и погружаюсь в меню. На цены стараюсь не смотреть. Так что заказываю себе полноценный обед и тот самый наполеон.

— Конечно у меня такой груди нет, — говорит Аля после того как официант отходит. — Может поэтому наш профессор не смотрит на меня, а постоянно делает авансы тебе.

— Профессор? Ты шутишь? Он просто добрый.

Аля откидывается на спинку белого кресла и смеется.

— Ну, какая ты наивная, господи. Ощущение, что вот — вот выскочит единорог. Он запал на тебя, поэтому завра из всего потока именно ты выступаешь на концерте.