Беременна по приказу

– Ты не понимаешь, Миша, я хочу именно тот, что у химички в ящике стола спрятан. Достань! Укради! Плевать, что кабинет закрыт, соверши взлом! Если не стыришь мелок, я умру, Мишка-а…

Братец выполняет мою волю, после уроков тащится ко мне за город, с ужасом смотрит, как я ем шоколадку, щедро политую майонезом, потом заедаю это сгущёнкой с соленым огурчиком, и произносит:

– Слава богу, что я не девчонка и мне такое не грозит. Вот, держи свой мел.

Я откусываю кусочек:

– М-м-м, как вкусно! Мишка, колу будешь?

– Буду!

– Держи!

Достаю бутылку из холодильника, брат делает глоток и несется к раковине. Все выплевывает:

– Кнопка, что за гадость ты мне сунула?

– Колу!

– Какую, на хрен, колу…

– С рассолом из квашеной капустки. Вкусно ведь!

А что? Сладенькое и солененькое в одном флаконе для нас, беременных, это всё.

Как-то раз выдался день, когда я с утра до ночи желала только одни апельсины. И ничего больше! Никита тогда послушно три раза сгонял в магазин, в четвертый идти отказывается:

– Нет больше там апельсинов, Кнопка! Закончились.

Но беременную жену не провести. Интуиция, можно сказать, уже двойная. Я в слезы:

– Ты плохой муж! Врешь! Зажал мне и дочери апельсинки!

– Не зажал, Ленок! – Никита нежно обнимает меня. – Боюсь просто…

– Чего? Что у меня диатез будет?

– Что дочь у нас… жёлтая родится! Как китаянка…

А еще я стала излишне сентиментальная. Недавно поставила варить рис, забыла про него. Сгорел! Я час рыдала, просила прощение у бедного риса, а потом… похоронила его в клумбе. Или вчера отправила мужа в город, потому что захотелось эклеров, сил нет. Кит, хоть и устал после работы, сел снова за руль и погнал в ночной супермаркет. Привёз эклеры. А мне уже… не хочется! Я снова плачу. Потому что мужа жалко.

…Наконец, наступает тот самый день. Я понимаю – пора. Говорю об этом Никите. Муж волнуется еще больше меня, его прямо трясёт. Дрожащими руками Кит названивает сначала почему-то пожарным, потом в полицию… Только затем правильно, в «скорую».

И вот мы в приемном отделении, приходит медсестра с кружкой Эсмарха и командует:

– На клизму быстро!

Муж вскакивает и… послушно топает за ней следом. Медичка, которая много в своей жизни повидала здесь, смеётся.

– Мужчина, я вообще-то вашу жену звала, но если тоже хотите…

– Не хочу! – приходит в себя Никита.

Вскоре в роддоме оказывается вся моя родня. Явились для моральной поддержки, и выгнать их никто не может. Акушерка зашла в палату, осмотрела меня и говорит:

– Ну что, пойду, стол приготовлю…

Дед Макар аж чуть лезгинку не затанцевал от счастья:

– Стол енто хорошо! Отмечать будем?

– Папа! Медицинский работник имел в виду стол для родов! Иди домой лучше, – шипит, пунцовая от волнения, мама.

Но вскоре медперсонал выгоняет всех родных, кроме Никиты. У нас были долгие споры по поводу партнёрских родов, но муж упёрся как баран:

– Это наша дочь, Лена, и я тоже хочу ее встретить! Даже не возражай.

Процесс начинается.

– Тужься, милая! – даёт команду акушерка.

Мне больно так, что слезы катятся сами собой, глаза застилает пелена.

– Держи, милая, мужа за руку.

Но я почему-то вцепляюсь со всей силы не в руку любимого, а в бороду Никиты, которую он отрастил согласно моде.

– А-а-а! – кричу я.

– А-а-а! – вопит Китёныш.

– А-а-а! – наконец раздаётся звонкий плач нашей Василисы.

Молоденькая медсестричка получила денежку и уже держит наготове фотоаппарат, чтобы запечатлеть самый главный момент в нашей жизни. Потом мы будем не раз смеяться над этим снимком. Никита с наполовину выдранной бородкой. Я, вся зареванная и с безумными от счастья глазами. И маленькая, красная, но всё равно самая прекрасная в мире Василиса Никитична…

Прошло полгода. Все у меня в жизни замечательно. Никита уволился из гимназии, теперь заведует детским спортивным комплексом. Доход на новом месте намного больше, так что долг Кристиану гасится без проблем. Мне тоже, по понятным причинам, пришлось оставить работу. Но я собираюсь вернуться на свою должность после декрета. А пока наслаждаюсь материнством, веду домашнее хозяйство и учусь на заочном отделении. Знаю, многим мамочкам непросто в декретном отпуске. Но у меня куча помощников.

Сейчас мы с Васькой дома одни. Я кормлю дочь. Она капризничает, выплёвывает, вся мордашка в каше.

– Ну и какая же ты после этого Василиса Премудрая! – ругаюсь я. – Да ты Василиса Перемазанная! Кто там у нас сегодня в очереди с тобой гулять?

Я иногда даже завидую Василиске. Столько народа ее обожает! Мама, папа, дядя Миша, дед Борис, бабушки Манюня, Танюня и Галюня. Прадеды Макар и Сергей. Последние любят Ваську до безумия. Сергей Андреевич написал завещание, где указал нашу дочь единственной наследницей. Никите, как говорится, шиш с маслом. Но мы не в обиде, с голоду не помираем, Василиске же несколько миллиончиков лишними не будут. А дед Макар ради Васьки… бросил пить. Совсем. И каждый из родственников готов понянчиться, погулять с малышкой. Но сегодня в «прогулочном» списке никого нет. Я этому даже рада.

– Ну что, моё солнышко, пойдем с тобой гулять? Сходим на пруд, уточек покормим, да?