Беременна по приказу

Я густо краснею, тут сама виновата. Утром, когда собирались возле гимназии, мне устроила допрос крестная. Она тоже отправилась с нами в поход, потому что тетя Галя за любой кипишь кроме голодовки. Вот тогда я с дури и брякнула: "Теть Галь, он связь с уткой упорно отрицает и даже заявил, что жить без меня не может". Брякнула на эмоциях, поэтому, возможно, излишне громко. В общем, старшеклассники мои последние слова услышали, и конечно же, все излишне драматизировали. Подозреваю, что в их глазах я жестокая и бессердечная, а Китеныш влюбленный герой.

Но девчоночьи разговоры все же дают свой результат. Я задумываюсь, вспоминаю вчерашний вечер и слова Никиты "Кнопка, я не могу без тебя жить!" Серьезное заявление, трогающее душу. Вот только можно ли верить человеку, меня предавшему и умеющему так откровенно, так нагло врать. Он, видите ли, никогда не целовался с Виолеттой. Был момент, когда я даже хотела ему фотку под нос сунуть, но телефон дома забыла. А потом уже перехотела! Да я вообще не знаю, что я хочу, блин. Настроение меняется каждую минуту. То реветь хочется, то хохотать в голос. Вот и сейчас настроение испортилось, говорю девчонками сухо:

— Сама разберусь в своих отношениях.

Я отворачиваюсь к окну и очень хочу, чтобы от меня отстали. Решаю позвонить маме. Та берет трубку не сразу, голос запыхавшийся.

— Мам, ты была занята? Извини, если ты готовила, а я отвлекла…

— Да, занята, но я не готовлю, Кнопка. Я гвоздь забиваю!

— Зачем и куда?

– Куда? В старую деревянную дверь темнушки.

— А зачем там гвоздь?

— Он там вообще ни к чему. Это я тренируюсь. На всякий случай. Вдруг и твой отец окажется… полигамным, тогда я его пинком под одно место, а сама и без мужика не пропаду.

Я начинаю улыбаться, мама, когда злится на папу, сразу начинает "учиться" мужской работе. Она уже портила ламинат шуруповертом, заливала все окно монтажной пеной, решив, что дует, даже пыталась один раз вооружиться перфоратором, но хорошо папа сумел отобрать серьезный инструмент.

— Мама, — предупреждаю я, — ты только будь, пожалуйста, осторожнее, по пальцу себя не попади.

Мама как-то очень оптимистично отвечает:

— А вот и не попаду!

— Мама, ты уверена, что такая меткая? А если врежешь?!

— Не врежу!!!

— Пальчик поломаешь, маникюр испортишь. Плакать будешь, я переживаю.

— Не переживай, дочка. Я по пальцу не попаду, и маникюр не испорчу, и реветь не буду. Чего мне реветь. Гвоздик-то папа держит!

Я мысленно желаю отцу остаться целым и невредимым. Знаю, что у него реакция просто молниеносная, потому и спокойна. Завершаю разговор и прислушиваюсь к девчонкам. И тут же отворачиваюсь к окну, даже прикрываю рот рукой, чтобы скрыть истеричный смех. Молодое поколение — это же жертвы ЕГЭ, проходят в основном тестовое обучение, которое, как я считаю, поверхностное. Беседа старшеклассниц прикольнее юмористической передачи!

— Я не понимаю, почему парни так не хотят идти в армию. Вот мой брат из армии пишет, что ему там каждый день наряд дают, — фыркает Ниночка Попова. — Это даже вау!!! Каждый день наряд, а я новое платье только на Новый год получаю.

— Мы с Артуром то ссоримся, то миримся, опять ссоримся и опять миримся. Прямо как в романе «Война и мир» у Толстого… — делится с подругами Дарья Шилова.

— Я бегала за Антоном, а он был равнодушен. Все изменилось, когда я похолодела, — выдает Наташка Завьялова.

К девчонкам поворачивается Сашка Морозов, на симпатичной мордашке парня грусть и печаль.

— Че, лавстори рассказываете? Это у меня драма. Я встречаюсь с женщиной, которой шестьдесят лет.

— А нафига?!! — дружно вопрошают девицы. — Да ты врешь, Морозов!

— Да поклясться на учебнике математике могу! — бьет себя в грудь Сашка. — А встречаться меня с ней мама заставляет.

— Как?!!!

— А вот так, я этой даме еще и деньги за встречи плачу. Вот так и проходит молодость в обществе очкастой репетиторши! — хохочет Морозов.

Да, с современными детками не соскучишься, настроение у меня снова на сто баллов. Скоро автобус подвозит нас к пункту назначения. Мы выходим, выгружаем вещи. Начинает походная жизнь. Все суетятся, а гаденыш крутится возле меня. То предлагает помощь, то старается приобнять. Мы же не в учебном заведении, здесь можно немного расслабиться. Но я отказываюсь, отталкиваю Никиту, общаться не желаю. Он на глазах мрачнеет. После того, как все обосновались, начинается небольшой передых. Пока каждый занят своим делом. Мальчишки помогли мне поставить палатку, я улеглась на толстое одеяло, взяла в руки книгу, собираюсь немного передохнуть. И вдруг в палатке открывается дверь. Я вижу перепуганную Настю Кошкину:

— Ну что, Елена Борисовна, довели Никиту Никитовича, он вешаться пошел! Довольны?!

— Что??!