Беременна по принуждению

– Нет! Он меня изнасиловал. И сделает это снова!

– Как это? Ты же замужем!

– Заставил меня заниматься с ним сексом без согласия! Вот как! – выпалила я, чувствуя, что схожу с ума.

Отец молчал, а потом резко высказался:

– Ты понимаешь, о чём говоришь? Синяки у тебя есть? Нет, ну и как ты что докажешь? Я тебя знаю, сейчас ты говоришь в сердцах, а завтра запоёшь по-другому. Вы поссорились?

– Забери меня. Просто забери!

– Пойми, Злата, ни один мужик не захочет, чтобы его жена туда-сюда моталась. Если решила, то, конечно, заберу. Но это будет развод. Нечего, как собачонка, бегать туда-сюда!

По голосу я слышала, что отец начал злиться. Он очень меня любил, но ещё в прошлый визит, когда после свадьбы Ветер привёз меня домой, высказал своё отношение к подобным «заходам».

– Это твой дом, но не смей матери нервы мотать! Она в прошлый раз ночей не спала, всё думала, как там у вас наладилось. Ты приедешь на пару дней, а потом снова к мужу. Помиритесь, а мне мать отпаивать валерианой! Совсем её не жалко? Привыкла только о себе думать? Нет уж, прости, Злата, ты выросла, так пора взрослеть. Если решила разводиться, то я приеду и заберу тебя. Но только попробуй вернуться к мужу, больше можешь мне не звонить никогда! Так что решила? Готова развестись? Или решила мужа помучить? Так ты прекращай это!

– Прости, что позвонила! – закричала я в трубку и нажала отбой.

Нет, надо успокоиться. Надо. Ветер не отпустит меня, он уже всё сказал. Зря я звонила отцу, не надо его впутывать.

* * *

– Как твоя жена? – спросил отец, когда мы сидели в офисе.

Секретарша, грудастая и губастая блондинка, унесла папки с документами. Дела были окончены, и отец решил осведомиться о моей семейной жизни.

– Осваивается, – уклончиво ответил я, с удовольствием подумав о том, что через час увижу Белоснежку.

С нашей последней встречи прошли только сутки, а я уже по ней скучал. До ломоты в паху, до болезненного желания сгрести в объятия и прижать к себе. Запустить руки в  шелковистые волосы и, глядя в глаза, насадить на член.

Моя одержимость только выросла после того раза. Не сказать чтобы я чувствовал вину. В письме, которое я написал со скрипом, но после, когда прочёл, стало легче, в том письме я уже всё объяснил.

Я бы хотел, чтобы Белоснежка поняла меня правильно и перестала играть в невинную жертву. Я бы желал, чтобы она платила по своим долгам, а я буду платить по своим.

Но это лишь касается нас двоих. И больше никого.

– Я сам разберусь со своей женой, – отвечал я на все расспросы отца, когда он снова заводил речь о моей женщине. И он замолкал, только хмурился и кивал.

Вернулся я в тот день чуть позже, чем рассчитывал. Нам было назначено к врачу через час, так что мы вполне успевали.

Моя драгоценная тихо сидела наверху. Я поднимался по лестнице, чувствуя себя драконом, влекомым к сокровищнице. Да так сильно, что все прочие мысли отходили на второй план.

Наверное, сейчас она будет плакать. Но я всегда знаю, как сделать так, чтобы слёзы женщины высохли, а взгляд стал беззащитно-мягким.

Я постучал в дверь и сразу вошёл, не дав ей время надеть маску. Я хотел видеть её истинные эмоции, знал, что в глазах прочитаю не только страх. Конечно, она ждала меня.

 Белоснежка сидела у окна и читала книгу. Она сразу обернулась и захлопнула книгу, отложив её в сторону. Я видел, как напряжена спина, чувствовал, что моя женщина-девочка обижена.

– Как ты? – спросил я, закрыв дверь. Никто не войдёт, пока я здесь. Слуги в моём доме вышколены и знают правила.

– Нормально. Для жертвы насилия.

– Как много пафоса! Тебе не идёт.

Я мог бы подойти ближе и заставить взглянуть в глаза. Но не хотел пугать больше, чем есть, поэтому описал большой полукруг и остановился на расстоянии пяти шагов.

Повернулся спиной, давая время собраться с мыслями, сделав вид, что рассматриваю картину на стене. Пастораль, выдуманная страна Аркадия, где прелестные пастушки играют с овечками и ждут милых пастушков. Но волк всегда где-то рядом. Просто пока они его не видят.

– Что ты решила? Ты ведь прочла моё письмо?

Я специально не смотрел ей в лицо, чтобы не смутить и не заставить сказать то, о чём она потом пожалеет. Мог бы сделать так, чтобы Белоснежка дала нужный мне ответ, а потом бы упрекал, что за язык её никто не тянул, но я этого не хотел.

Правда лучше. Пусть я услышу сейчас её настоящие мысли. О настоящих чувствах. Если она ещё это не поняла, то поймёт позже: мне важно знать, что хочет она. Не только я.

 Другое дело, что я не собираюсь поступаться своими желаниями.

– Ты любишь меня? Или тебе всё равно, кто родит ребёнка? – спросила она робко, и её интонация тронула меня до глубины души.

Я обернулся и в два шага оказался рядом. Обхватил  голову, вдохнул аромат волос и заглянул в глаза.

– Ты ведь говорил, что не обидишь меня.

– Не обижу. И ты не обижай, – шептал я, целуя её губы. Они пахли  горьким шоколадом, но на вкус были солоны, как море.

Белоснежка молча плакала, когда я легонько коснулся её губ. Сначала она не желала пускать меня внутрь, упрямо стискивая зубы, но вскоре, поддавшись нежным ласкам, сдалась.