Беременная адептка (СИ)

— Кайли была в тяжелом состоянии, и мне показалось, что нужно немедленно доставить ее к медикам, — взгляд на мою маму, — потому задержка преступниц была у меня на втором плане. На первом все-таки оставалось спасение жизни.

Прекрасно, *****!

Мама всхлипнула, Глоствер закатила глаза, и отвернулась. На это ей сказать было нечего. А мне, черт подери, было!!! И на понятном языке этого Матершинника, между прочим!

Но кто бы мне дал слово в этой всей ситуации…

Да, я могла бы сейчас наставить на Бера указательный палец, и завопить, что он отец моего ребенка. Рассказать о занятиях, о синей розе, и даже заставить его во всем признаться. Но я не знала, хочет ли этого он и какие причины есть, чтобы молчать. А вдруг он не желает, чтобы с такой как я нас связывал ребенок? Вдруг хочет сохранить все в тайне? Мне было невыносимо от мысли, что ему не нужен этот малыш. А заодно и я в комплекте.

Поэтому я скорее откушу себе этот самый палец, чем совершу подобное. И я молчала, жалея, что Диеро унес меня из постирочной на эту мягкую кровать, и не рассказал все там.

— Думаю, Кайли надо отдохнуть, — заботливо произнесла мама, подталкивая мне одеяло, — она рассказала все, что помнит. Мистер Диеро, не желаете чаю?

— Благодарю, но я лучше действительно пойду проверю, как там дела у моих ребят, — вежливо сказал он.

Нет! Не смей уходить! Даже не думай, плохой ты человек, не бросай меня здесь одну с этим фаршем в голове!!!

Мне казалось, я так громко это думала, что слышит вся палата. Но «услышал» только Диеро. Он медленно поднялся, поворачиваясь к двери. А затем, когда мама с Глоствер отвлеклись, слегка повернулся ко мне, лишь раз закрыв и открыв глаза. И я поняла, что он вернется.

Ведь это было «подмигивание» в стиле продавщиц Галлы и Надин, которые для убедительности делали это сразу двумя глазами. А значит, он помнит все, что было между нами, и обязательно все расскажет. По крайней мере, если я не окончательно потеряла рассудок, и не придумала нечто там, где его нет!

Как только Диеро вышел, все тут же засуетились. Мама мягко стала выгонять моих друзей, что не по разу обняли меня, а Вики в конце концов разрыдалась. Глоствер быстро вытащила какие-то бумаги, желая подписать с мамой больничный. А затем моя палата как-то неожиданно опустела, и на удивление в ней осталась одна ректор, что до последнего возилась со складыванием бумаг, уже заполненных и подписанных.

— Адептка Пруд, надеюсь, долго отлеживаться вы не собираетесь. Впереди экзамены, и делать поблажки я не собираюсь никому, даже беременным и смертельно больным.

Усталость и злость на ушедшего Диеро не оставили шансов быть любезной, или хотя бы промолчать. Повернув голову к жабе, я спросила прямо и без церемоний:

— За что вы меня так ненавидите?

— Ненавижу? Мисс Пруд, а не слишком ли вы высокого мнения о своей персоне? Уж я если я кого и ненавижу, то это явно не вчерашняя младшекурсница, что волею судьбы посчитала себя центром мироздания…

— Тогда чего вы цепляетесь ко мне? Постоянно придираетесь, с детства прикрикиваете, и никогда не пытаетесь понять?! О, черт, да даже понимания мне не нужно! Хотя бы просто игнорирование моей личной жизни может быть с вашей стороны, или нет?!

— Ваша личная жизнь, адептка, проходит в стенах моего учебного заведения! И раз уж вы решили начать ее именно здесь, то потрудитесь хотя бы, чтобы она никак не влияла на вашу учебу! Потому что пропуски вам на пользу не пойдут. Скорейшего выздоровления!

Подхватив папку с бумагами, она вышла за дверь, а я сползла по подушке вниз. Ух, Диеро, если ты ко мне не явишься в ближайшее время, я сама пойду тебя искать. И тогда берегись, если найду…

Глава 24. Что было той ночью?

Я могла сколько угодно злиться и скрипеть зубами, лежа в кровати, но кое с чем бороться никак не могла.

Со сном.

Дикая усталость навалилась, испытанные эмоции вымотали, и глаза сами собой прикрылись, проваливая меня в темную бездну. Несколько раз я, вздрагивая, распахивала их, в надежде увидеть Диеро, но его так и не было.

За окном стемнело настолько, что я вынуждена была признать — уже ночь, и он, скорее всего, покинул академию. «Поисковика» рядом не было, и даже написать мужчине я не могла. Хотя что бы я ему написала?

«Привет, Бер, я тут узнала, что именно с тобой у меня был секс. И ребенок от тебя. Но ты и так, видимо, в курсе. Не желаешь поговорить?»

Закатив глаза от глупых мыслей, я перевернулась на другой бок. Как он посмел уйти?! Неужели это все для него вообще ничего не значит?!

Заглянула мама, предложив ужин, но я отрицательно помотала головой. Есть не хотелось, сил не было даже на это. Организм требовал поспать, а больше этого мне хотелось только откровенного разговора.

Который, увы, сегодня не состоится.

Ладно. Хорошо. Все-таки говорить о важных вещах нужно с трезвой головой, а не с желанием убивать. Поэтому я вновь заворочалась, выискивая удобную позу, и, даже не поняв толком, нашла ли ее, провалилась в сон.