Беременная адептка

Ни одно из этих определений не хочется называть отцу. А тот, как назло, пользуется моим замешательством:

— Я так понимаю, вы — законный муж Кайли?

Ааааааа!

Вот что сейчас в моей голове. А на деле я молчу, как рыба, и только краснею, кажется, вместе с всегда белыми пятками.

— Нет, — спокойно выдыхает Диеро, шевеля дыханием мои волосы на макушке.

Нет. Ну, да, нет. А чего ты, блин, ожидала?

Кайл в этот момент перемещает взгляд на мою талию, выразительно выгибая брови.

— Очень интересно. Кайли что, унаследовала от мамы оригинальный способ заводить детей?

Он говорит как будто серьезно, но я вижу смешок между простых фраз. Помоги мне небо, если эти двое найдут друг друга в своих шуточках…

— Лучше! — воодушевленно откликается Диеро, — Кайли забеременела и забыла об этом!

Папа натурально ржет, а я правда немного постанываю от бессилия. Ну вот за что мне это… Кайл ведь мог оказаться тем бездушным типом, вроде его сослуживцев, или просто мужчиной, что и слышать не захотел бы о дочери… Но почему-то мне кажется, что этот вариант, что сейчас спокойно пожимает руку моему Диеро, и уже перекидывается им парой фраз о тяжелой мужской доле, будет самым тяжелым испытанием. Для моих нервных клеток уж точно.

— Сколько у нас времени? — недовольно прерываю их завязавшуюся беседу, и мужчины тут же поворачиваются ко мне.

Будто только лишь сейчас вспоминают о моем присутствии, хотя я стою прямо между ними.

— Тебя ввести в курс дела? — тут же переходит на серьезный тон Бер, и с отца также слетают все признаки веселья.

— Кайли объяснила все. Вкратце.

— Тогда предлагаю тебе пройти в кабинет ректора, она предоставит необходимые вещи. Мы с Кайли подойдем чуть позже.

Диеро подробно объясняет путь до кабинета Глоствер, и Кайл уходит, оставляя нас перед входом в академию одних. Я молча провожаю широкую спину отца взглядом, размышляя, что за вещи ему могут понадобится. Хочу спросить об этом Бера, и даже открываю рот, но натыкаюсь на его пристальный взгляд, и так и проглатываю вопрос обратно.

— Ты исчезла за полсекунды, — без долгих вступлений говорит он, и от этого тона я вся натягиваюсь, как струна, — «поисковик» не работал, браслет также оказался бесполезен…

Он делает паузу, и я влезаю с совершенно ненужными оправданиями.

— Я случайно «прыгнула» в другой мир… Сама пыталась с тобой связаться, но мой «поисковик» тоже сдох…

Меня сцапывают за подбородок, нещадно задирая голову вверх, и разглядывая лицо. Голодно, жадно, будто делать это — единственно нужное сейчас для этого мужчины.

— Каждый раз, когда я думаю, что все под контролем — ты выкидываешь очередной финт, и посылаешь к черту все тормоза в моей голове, — шепчет он мне куда-то в щеку, не выпуская подбородок из пальцев.

— Прости? — неловко спрашиваю дрожащим голосом, потому что я совершенно точно извращенка.

Меня заводит все в этой ситуации. Его взгляд, близость губ к коже, и урчащий от злости голос. Мне кажется, наори он сейчас по-настоящему, ничего бы не изменилось. Ведь мой Бер — чистый секс в каждой эмоции и движении для моего неразумного тела.

Диеро смеется, совсем тихо и невесело, и это немного приводит меня в чувство.

Мама. Сейчас нужно спасать маму.

— Кайли, ты ведь понимаешь, что я не для извинений все это сейчас говорю?

Я киваю, но как-то неуверенно. Бер хмурится, чуть оборачивается назад, будто слышит что-то, но все равно продолжает говорить.

— Ты хоть представляешь, как важна для меня, малыш?

Я или «я и малыш»? Для кого-то вопрос покажется идиотским, но я чувствую разницу. Также как «Я люблю своего ребенка» и «Ты единственное воспоминание о Кайле».

Наверно, Бер все-таки понимает меня без слов, потому что читает мой вопрос во взгляде, когда я не решаюсь произнести его вслух. Чертыхается — и в этом становится родным до безобразия.

— Твою мать, Кайли, ты понимаешь, что я половину правительства перевернул, когда ты исчезла?! На хрен послал все запросы и бумажки — и дюжину секретарей вместе с ними! Ты хоть знаешь, сколько раз мне в спину орали, что я уволен?! А мне было по***!!! Потому что найти тебя в целости — единственное, что имеет хоть какое-то значение в этой сраной жизни! И это ни разу, ****, не из-за ребенка!

Он сжимает меня, снова впечатывая в свое тело, обнимая целиком и полностью. Мне нравится, как сейчас его губы находят мои — просто раздвигая и вторгаясь, жадно захватывая «свою» территорию. Ему можно, можно… Беру можно все, ведь от его грубых признаний щемит сердце и лопается от радости что-то в районе солнечного сплетения…

— Мой дикарь, — посмеиваюсь, когда он отпускает мой рот, и утыкаюсь носом в его шею.

— Выскочка, — хмыкает, и нежно проводит рукой по моей спине, — у нас есть четыре часа до того, как эти полоумные женщины посмеют навредить Лори. И я слышу, что Глоствер скоро пойдет искать нас. Вернемся, или подождем нашу жабу?

Я смеюсь ему в шею, потому что «жаба» от Диеро — это сильно. Но тут же собираюсь, мысленно настраиваясь на работу.

— Идем, — соглашаюсь, в последний раз вдыхая любимый аромат, — Кайл сможет найти маму?