Беременная адептка

— Я устала, — шепчу на ухо своему мужчине, не поворачивая головы к отцу, — хочу уйти куда-нибудь… Где никто не будет доставать. Пожалуйста…

Диеро внимательно слушает, затем просто кивает, и поднимается вместе со мной на ноги.

— Прости, но Кайли сейчас не до разговоров. Ей нужен сон и покой, а уж потом — все остальное.

Я не знаю, что отвечает отец на это, но мы как-то быстро оказываемся на лошади Диеро, и он каким-то чудом удерживает меня верхом. А затем — короткая дорога, на протяжении которой я несколько раз засыпаю.

— Уже почти, малыш… Уже все.

Он спешивается, и я делаю усилие, чтобы в который раз приоткрыть глаза. И от увиденного впадаю в шок.

— Стоп… Ты что, привез меня к себе домой?

Глава 53. Я тебя очень… Соскучился

На мое удивление Бер реагирует не менее удивленным взглядом, но все же отвечает мне.

— Я подумал, что в академии тебе сейчас точно не дадут спокойно выспаться. А сейчас это просто необходимо.

В этом он прав настолько, что я даже говорить не хочу, просто прикрываю глаза, и позволяю унести себя в спальню. Там, оказавшись под теплым одеялом, мелькает мысль о теплом душе, и чистой одежде, но усталость побеждает, и я почти мгновенно проваливаюсь в сон.

И впервые за долго время просыпаюсь не от будильника или крика, а сама.

Просто открываю глаза, полностью выспавшись, и озираюсь в просторной светлой комнате. Пытаюсь понять, сколько я спала, но это бесполезно — на улице ярко светит солнце, и я могла проснуться спустя пару часов, или сутки.

Судя по ощущениям, прошло не менее двух недель.

Замечаю на соседней подушке простой листок, сложенный вдвое, и с почему-то гулко колотящемся сердцем беру его в руки.

Малыш, мне пришлось уехать по делам, отсутствие нас двоих мир пережить не может.

Не пугайся, здесь тебя никто не будет доставать.

Ванная в твоем распоряжении, завтрак на кухне.

Вернусь, как только смогу. Я тебя очень Соскучился.

Я еще раз перечитала текст, зацепившись взглядом на последней строчке. Странно звучит… Но, может, Диеро торопился?

Организм недвусмысленно подавал сигналы, что засиживаться в кровати не стоит, и я отбросила одеяло.

С наслаждением приняла душ, скинув затасканные вещи, и завернулась в мужской халат. Босиком прошлепала на кухню, и увидела наспех нарезанные бутерброды. Почему-то сердце вновь заныло от какое-то щемящего чувства, а глаза против воли увлажнились.

Тьфу, блин, это я так от гормонов, или просто чужая забота настолько сильно трогает меня? Мне хочется тоже как-то порадовать Диеро, сделать ему приятно, но я совершенно не знаю, с чего начать.

Когда в шкафчике с кружками нахожу две новые пачки ромашкового чая, самообладание подводит окончательно. Я просто сажусь за стол, закрываю глаза руками, и вволю рыдаю, некрасиво хлюпая носом.

— Малыш?

Бер оказывается рядом в секунду, заставляя убрать руки, и смотреть на него. Мне не хочется — кажется, что сейчас я как никогда похожа на чучело.

— Что случилось? У тебя где-то болит?

Паника в его голосе заставляет взять себя в руки, и вытереть последнюю влагу из глаз. Я не все выревела, но мне хотелось сделать это одной — что-то вроде перезагрузки после всего случившегося. Ладно, в следующий раз, успею еще.

— Все в порядке. — Я обнимаю Бера, пряча заплаканное лицо у него на груди, — а что ты любишь?

— Что?

— Ну, что бы тебя могло порадовать?

Я действительно хочу сделать для него какой-нибудь сюрприз, хотя понимаю, что рыдать от этого он вряд ли станет. И спрашиваю без задней мысли, поэтому то, что он отвечает, заставляет меня вспыхнуть до корней волос.

— Люблю я тебя, малышка. И радует меня твой вид в моем халате, за моим столом.

Я еще больше зарываюсь в его рубашку, потому что просто взорвусь от смущения, если он посмотрит на меня.

— А вот твои слезы расстраивают, и заставляют перебирать кучу вариантов убийства того, кто тебя обидел. Ну, колись, кого будем резать?

Он посмеивается, но голос насторожен, и я понимаю, что вопреки шуткам он ждет ответа.

— Тебя.

Я не вижу, но подозреваю, что его брови сейчас ползут вверх от удивления.

— В принципе, прежде чем выносить приговор, можно же выслушать обвиняемого, — осторожно произносит он, и ласково целует меня в макушку, — итак… Что я сделал?

— Кучу всего. — Я обвожу руками тарелку с едой, а следом указываю на открытый шкафчик с чаем, — ну как так можно, а? А еще ты защищаешь меня, и говоришь всякое, отчего я с ума схожу. И мне вообще не верится, что это все — правда.

Мне не дают больше прятаться, буквально с силой поднимая за подбородок, и впиваясь в мои зареванные глаза. Бер смотрит внимательно — и сапфировые глаза не темнеют, а наоборот, сияют ярче обычного.

— Правда. Все — правда.

Он наклоняется, и я вытягиваюсь в струнку для поцелуя. Очень хочу прикоснуться, и потому расстроенно выдыхаю, когда его губы замирают в миллиметре от моих.

— Ты хотела знать, что может меня порадовать?

Да.

Да, я действительно хочу это знать!

Киваю, нетерпеливо и в предвкушении облизываю губы.

— Выходи за меня.

Он не спрашивает, не предлагает, а просто четко говорит то, что мы сделаем в ближайшем будущем.