Беременная для Зверя

Пальцы в волосы мои запускает. Они струятся и скользят. Прядь за прядью. Волосок к волоску. Вниз. На халат махровый.

Зверь наклоняется и расчёску из пальцев онемевших отбирает. В сторону небрежно отбрасывает. Потом узел на халате. Справляется в миг жалкий. Дёргает халат вниз по плечам. Обнажает. Оголяет. Брать хочет. Снова.

Его ладони на грудь мою ложатся. Сжимают безжалостно. Соски выкручивает. Сильно и жёстко. Стон сдавленный с губ срывает.

— Не дотерплю… — хрипло точку ставит. — Здесь тебя брать буду…

— Не надо. Не хочу! — упрямо возражаю.

Пытаюсь халат на груди стянуть. Позорно и постыдно себя чувствую. Потому что близость его меня блаженной делает. Я бёдра изо всех сжимаю, а они жалкой дрожью разбиваются. И по венам струится ток. Бьёт. Оглушает. Тело ноет. Полнится чем-то диким и ядовитым.

Отрава. Наркотик. Хуже всего. Такой, как он, будоражит. Много не делает. Но на него смотришь и себя теряешь. Без остатка. Придатком себя чувствуешь. Приложением. Его. Вся.

Даже грудь ноет и соски вперёд вытягиваются под его взглядом алчным. Тёмным. Порабощающим. Стягиваю ткань на груди, а она соски царапает так, что почти больно. Орать хочется и выть. Выцарапывать из себя потребность в его касаниях.

— Тебе есть с кем развлечься, Зверь. Меня нельзя трогать! — глухо говорю, а голос шёпотом царапающим по глотке скользит.

— Тебя хочу! — паузу делает и ухмыляется. — Про кого думаешь, Малая? Наталья? На хрен мне её жопа толстая, когда у меня бусина маковая имеется. Дрожит. На болт мой молится. Хочет. Я всё ощутил.

— Нет. Нет. Нет… — шепчу. Но тут же глупо спрашиваю. — Она не твоя… любовница?

— В это депо даже поезд войдёт. Меня другая щель интересует. Твоя. Крохотная.

От его слов похабных месиво странное. И пачкает он меня грязью, и среди прочих выделяет. Награждает. Надежду даёт скверную. Чему радуюсь.

Дура? Дура, да.

Но внутри радость плещет пополам со смятением. Вроде на волю выпустили, а далеко улететь не дали — в кулак поймали. В темнице сильной хватки держат.

Зверь резко пальцы в волосы запускает. Сжимает их у самой кожи головы и тянет так, что чуточку больно.

— Думаешь, я про твою выходку с платком забыл, Малая? Ни хера подобного. Проступок. Мог бы тебе за это сделать худо. Не стал. На потом отложил. Но отработать надо. Сечёшь?

Мой взгляд в его пресс стальной упирается. Бронзовая силища. Дурная. Рельефная. Кубики рублёные и чёткие. Мышцы вширь раздавшиеся, но проработанные. Агрегат для порочных забав. Это и не забавы даже, а испытание — под ним лежать. Ноги широко распахивать, дубину его сжимать. Молот огромный. Похотью накачанный. Мой взгляд сам вниз ползёт. На бугор. Ширинка вызывающе топорщится. Мощью органа детородного.

— Правильно сечёшь, Малая.

Он второй рукой пуговицу освобождает. Молнией вниз чиркает. Под брюками нет белья. Его член сразу вверх подскакивает. До пупка восстаёт. Величиной пугает. Пыточный инструмент — не меньше. Его орган реками синих вен оплетён. Полноводные. Мощно кровь перекачивают. Зверь свой агрегат перехватывает у корня. Ко рту моему направляет. По губам бьёт головкой толстой. Жемчуг смазки разносит.

— Минет хочу. Сделаешь — прощу проступок.

В нос бьёт его запах. Дурманящий мускус. Пряность опасная. Жаркая. Дымная. Рассудок туманящая.

— Слюни во рту собирай. И начинай болт сосать.

Глава 55. Зверь

— Слюни во рту собирай. И начинай болт сосать.

От слов моих девчонка дёргается. Боится? Болт размером напугал? Так уже трогала. Касалась. Принимала. Не в рот правда. Тут другое. Тоннель нетронутый ещё. Не заезженный.

— Я… ещё никогда… — говорит и трясётся. Аж испарина на висках.

Никогда она… Ещё бы она «когда-то у кого-то…» рот бы зашил. Заштопал. Намертво. Она и пальцами ствол мужской не наяривала ни разу. До моего агрегата. Так и должно быть. Чтобы моя — вся. До последней поры, капли пота и томного выдоха.

Член стоит. Камень. Раскалённый адской похотью. Пульс в уши долбит, как опытный барабанщик. Ядрёное желание свой ритм выстукивает. Кровь к концу приливает в том же ритме. Вперёд. В рот её. Обкончаться хочется уже от вида губ её пышных. Побагровевших. Быстро языком их облизывает. Конец едва не подпрыгивает.

На неё. Течёт смазкой.

— Давай, Малая… Раскрывай ворота. Принимай гостя желанного.

Она конец мой едва ли не сжирает глазами. Краснеет. Свекла натуральная. Но смотрит. Оторваться не может. Взглядом ебёт. Не иначе. За яйца цепляет, как будто пальцами их перекатывает или за щекой держит.

Может, с этого начать? Пусть шары вылижет, послюнявит. Научится гонять их. Хотя не… Для крупных шаров особое мастерство надо, чтобы во рту гонять и зубами не скребсти.

Неопытная ещё. Наивная. И это вздрючивает ощущения. Как миксером, всё в одно перехерачивает. Не разобрать. Не разгадать. Заново на составные не разложить.

Единое всё. В ней. Или во мне. Или в том, что между — искрами глаз. Дрожью. Жаждой. Как в аду. Пекло. Желания грязные и потные. Чтобы в трусы от одного взгляда кончала. Горячо. Мокро. Долго. Чтобы как трофей в руках мять. Запах звезды чувствовать. Чтобы агрегат слюнями изошёл. По головке каплями вниз.