Беременная про запас или Наследник для Владыки драконов

— Женщины — это прекрасные цветы, которые требуют особого ухода и заботы. Мы бережем женщин, лелеем, обеспечиваем всем необходимым. Плох тот мужчина, который не может защитить свои цветы.

— Свои цветы? — зацепилась я за окончание фразы. — То есть у вас практикуется многоженство?

— Мужчина вправе иметь столько жен, сколько сможет обеспечить. Например, у султана тридцать три жены и четыреста наложниц.

Я открыла рот. Закрыла. Тихонечко выдохнула.

— А что же насчет многомужества? Если женщина может обеспечить всем необходимым сразу несколько мужчин, может ли она выйти за них замуж?

Было видно, в какой идеологический тупик я поставила демона своим вопросом. С трудом удержалась от того, чтобы не рассмеяться над комичным выражением его лица — тут и возмущение, и непонимание, даже шок.

— Но женщина не может обеспечить мужчину! — твердо заявил демон.

— Неужели мужчине надо слишком много, и ни одна женщина не может этого обеспечить? — изумилась я.

Посол постарался взять себя в руки и уже в следующую минуту обаятельно улыбнулся.

— Дело не в этом, прекрасная эри. Нам, мужчинам, многого от женщин не надо — лишь видеть вашу улыбку и искреннее счастье. Дело в том, что женщина — прекрасный цветок, а не садовник. Она не может работать. Работаем мы, сильные и выносливые мужчины.

М-м, какая прелесть! В Арон — ни ногой. С такими-то взглядами… Судя по всему, в Тиамирисе с этим получше, ведь моя целительница — женщина.

— А у вас, Багрем, есть жены? Или правильнее будет — эрд Багрем?

— Для вас, дорогая моя, можно просто Багрем.

Понятно, значит, не забываем употреблять приставку. Мы как раз спустились по лестнице. Джудит оглядывалась на нас, боясь упустить из вида. Не доверяет демону?

— Так что насчет ваших жен?

— Я не женат, — улыбнулся мужчина. Мы как раз дошли до дверей моих покоев. Демон поцеловал мою ладонь. — Но все может измениться, не так ли?

— Полагаю, что да, поэтому желаю вам найти прекрасные цветы, — с этими словами я вернула ему розу. — Вот с этой, пожалуй, и начните. Вы ведь садовник, эрд Багрем.

Я подмигнула ему и зашла в распахнутую Джудит дверь. У-у, ненавижу шовинистские настрои! Значит, многоженство это пожалуйста, а многомужество — нет-нет, не слышали? Я в принципе для себя никогда не видела больше мужей, чем одного, причем одного и на всю жизнь, но это неравноправие — бесит!

К слову, о равноправии. Передо мной стояли семь прекрасных бородатых… женщин. И судя по коренастости и низкому росту они — гномихи! Вот это я понимаю — равноправие. Захотела отрастить бороду — отрастила.

И пока я пребывала в прострации, вперед вышла рыжеволосая и рыжебородая, самая высокая и плечистая из всех присутствующих женщина. Её борода была заплетена в шикарную косу, а волосы на голове собраны в элегантную прическу. Да и на ней было красивое вечернее платье с закрытым лифом и длинными рукавами.

Ну я просто Белоснежка! Белоснежка и семь гномих.

— Марика, дорогая, познакомься, — вперед вышла вдовствующая императрица, которую я сразу за плечистыми яркими женщинами и не заметила, — это эри Вивьен Ми, лучшая модистка Тиамириса из самого Ромбуса, столицы моды.

А Ромбус это ведь гномье королевство, если я не ошибаюсь? Вчера что-то о таком читала…

То есть гномье королевство законодатель моды? Чудной, однако, мир!

— Приятно познакомиться, — ответила я и присела в неумелом реверансе.

Модистка прошлась весьма заинтересованным и оценивающим взглядом по моей фигуре. И взгляд такой… ну будто мужской. Она ведь точно женщина?..

— Будем снимать мерки, — вынесла она вердикт. — Раздевайтесь!

Делать было нечего, пришлось послушаться и раздеться до нижнего белья — бюстье, напоминающее укороченный корсет, заканчивающийся под грудью, и панталончики. Меня поставили на круглый постамент и начали вертеть во все стороны, разглядывая, отмечая достоинства и недостатки.

— Грудь мала! — сказала первая гномиха, с белыми волосами и густыми бровями, нависающими над кристально-голубыми глазами.

— Надо делать корсет выше, поднимая имеющиеся достоинства…

— Были бы там эти достоинства, было бы что поднимать!

— А если той чудодейственной мазью? Она ведь увеличивает все! — произнесла четвертая.

— Балда, — дала ей подзатыльник пятая. — Она ведь увеличивает волосы!

— Волосая грудь у людей в почете, — со знанием дела произнесла шестая.

— Только если у мужчин, — вклинилась вновь первая.

— Так это не мужчина?! — фыркнула третья, которой особенно не понравилась моя фигура. — С её-то плоскостью легко перепутать.

— Вроде там, где нужно, не выпирает, — засомневалась пятая, и все шестеро посмотрели в район паха.

— А ежеле выпирало бы, всё было бы куда пикантнее, — хихикнула вторая. — Нас ведь к ней сам его величество послал, а если бы он был того, по мужчинам?..

Гномихи захихикали. Причем голоса у всех были жутко писклявые, неестественные. Я на них не обижалась, потому что моя фигура меня полностью устраивала. Да, без выпуклостей, но мне нравилась. Судя по возбуждению императора в ту ночь — ему тоже.

Ох, Марика, не смей думать об императоре и тем более о его “возбужденности”!