Беременность по контракту (СИ)

«Ленька, мать твою, урою» - опять пронеслось в голове, когда они подъехали к дому. Из трубы выходили клубки дыма, а окна заливались языками пламени.

-Нееееет! – выскочила из машины Георгина Витальевна. – О,Боже, неееееет! – бросилась она к входной двери. Только отворить ее не смогла. Вернее, нечего было отворять – дверь уже тоже горела, словно кто-то специально облил ее горючим, чтобы никто не смог выбраться из этого искусственно созданного ада.

Глава 24.

Соня

-Явилась, не запылилась! – как и стоило ожидать, мама встретила меня без особого восторга.

-Явилась! – огрызнулась я, захлебываясь собственными слезами. Изнутри все горело… Словно все мое нутро разом вывернули наружу, не оставив ни единой целой частицы. Ах, зачем он тогда меня спас? Зачем…

Даня… Перед глазами опять его невероятно красивое лицо с легкой небритостью, идеально черные волосы, будто кто-то специально посыпал их углем. Даня… Как тяжело, невыносимо больно думать о нем.

Как отец мог так поступить? За что… Все из-за меня.

-И чтоб без глупостей мне, поняла? – затолкнул меня в комнату отец. Здесь все было так же, как и прежде. На первый взгляд ничего не изменилось. Только изменилась я сама. Когда я была здесь в последний раз, я верила, что все будет хорошо. Потому что Даниил подарил мне эту веру.

А теперь…

Машинально подошла к шкафу, доставая из него тот самый свитер. Почему-то этот старенький потрепанный предмет одежды очень быстро меня успокаивал. Дотронулась до мягкой ткани, сжала свитер в руках и поднесла его к носу, окунаясь в невероятный аромат его обладателя.

Я, наверное, схожу с ума… Но мне кажется, что он пахнет Даней.

Даня… Слезы снова хлынули рекой из моих глаз. Мое ослабленное, истощенное, обезвоженное тело опустилось на пол. Руки продолжали цепляться за блеклую неброскую ткань, словно за соломинку. Мое тело вроде еще функционировало, но казалось, что умирает моя душа.

Разве могла я теперь жить? Ради чего? Ради кого? Возможно, ради человечка, чье сердечко уже билось внутри меня. Только каковы шансы, что он появится на этот свет? Минимальны…

Я умирала, на самом деле умирала от той боли, которая накопилась внутри. Я выпускала всю эту боль наружу, словно мазохист, садист, насилуя свое тело. Я на это заслуживала… И в то же время я не заслуживала ни капли обезболивающего.

Не помню, как я надела тот самый свитер на свое дрожащее от внутреннего холода тело. Моя нервная система, похоже, отключилась, перенеся настолько кошмарный стресс. В беспамятном состоянии, я валялась на полу, смотря на свое отражение в зеркале. Мне казалось, что это не я. Мне казалось, что этот кошмар не может быть явью. Вся моя жизнь – кошмар, история для триллера или фильма ужасов. Кто-то сыграл со мной злую шутку, заставив стать участницей этой трагикомедии.

***

От третьего лица

«Умоляю, забери меня к нему» - молила Соня Бога. Она не хотела жить… Не могла.

Так и уснула на холодном полу, провалившись в небытие.

Леонид нашел ее посреди ночи, замерзшей, в полубредовом состоянии.

-Противная девчонка, не вздумай претворяться. Иначе я выпорю тебя ремнем! – сначала не поверил он, что с дочерью, действительно, может быть все так плохо. Заподозрил он неладное, когда Соня никак не отреагировала на его угрозы. Что-то защемило где-то там, за грудиной… -Сонька, ну ты чего! – дотронулся до ее ладошки и ужаснулся – кожа была ледяной. Если бы он своими глазами не видел, как грудная клетка дочери медленно вздымается и опускается, он бы ни за что не поверил, что она жива. –Сонька! – схватил полумертвое тело и принялся крепко его обнимать.

Впервые он корил себя за то, как поступил с родным ребенком. До него дошло, что Сонька может уйти в небытие, навсегда. Почему-то вся жизнь пронеслась перед его глазами. Нет, не его жизнь. А жизнь его дочери… Вот ей годик, она делает первые шаги, а Леониду все равно. Он занят, скоро сессия, готовится к экзаменам. Где-то глубоко в душе радуется за малышку, но намного более рьяно ненавидит ее, ведь она ему… мешает.

Вот Соньке около двух. Она сказала первое слово… Злится на нее, ведь сверстники уже вовсю разговаривают, а сын знакомого даже заучивает простые четверостишья наизусть. Его Сонька глупая… Как же она тогда его раздражала. Просто не понимал, что с ребенком нужно больше общаться, чтобы он сам тоже научился говорить. А ведь Сонька всегда была слишком замкнутой, скрытой, все благодаря ему.

Соньке 5 лет… Хоть она и замкнута, но пытается познать окружающий ее мир. Она еще вполне счастливый ребенок. Задает миллион вопросов, но Леня отделывается от нее постоянными «Мне некогда». Он только недавно заступил на пост тюремного надзирателя. Проводил на работе слишком много времени, ему было не до дочери.

-Ммммм, - его уже совсем взрослая кровиночка простонала, подавая признаки жизни.

-Соня! – крепко обнял ее, не заметив, как по его щеке скатилась скупая слеза. Первая слеза за долгие годы, словно осколок, застрявший в сердце Кая… – Что же я наделал, Соня!