Берендей

Берендей вдохнул ночной воздух. Он никогда не оборачивался зимой. Но, кроме Михалыча, никого вокруг не было - за несколько минут ничего не произойдет. Берендей выпрямился (он любил оборачиваться стоя). Посмотрел вверх и спустился с крыльца: однажды он обернулся на крыльце и пребольно стукнулся головой о балку, поддерживавшую крышу. Он не намного прибавлял в росте - сантиметров тридцать-сорок, с Заклятым не сравниться. Но иногда и тридцати сантиметров хватало. Он снова вдохнул, собираясь с духом, и… обернулся.

В нос ударили запахи. Скудные зимние краски померкли, но все вокруг заострилось и сделалось выпуклым. Он как будто глянул на мир через одноцветную линзу: зрение обострилось, но потеряло цвет.

И его залил восторг - как всегда, когда он становился бером. Чувства его в медвежьем облике были намного сильней: и страх, и радость, и любовь. И мыслям справиться с чувствами было намного сложней. Но этому-то он и учился с раннего детства, этим-то и отличался от Заклятого: сохранять ясность мыслей, когда чувства стараются их заглушить.

Ему непременно захотелось зайти в зимний лес - принюхаться, осмотреться. Лес манил, звал, обещал много интересного и приятного. Он был еще медвежонком - любопытным и игривым.

Через минуту пришел голод. Голод грызущий, мучительный, непреодолимый. А вслед за голодом - злоба. Берендей опустился на четыре лапы и осмотрел двор - чего бы съесть?

Из дома доносился храп Михалыча.

Берендей мотнул головой и поднялся на крыльцо. Его дело - обнюхать свитер и вернуться домой. Он нагнулся над правым рукавом: пахло бером и кровью бера. И его собственной кровью. А еще овечьей шерстью, и мылом, и потом. Он тщательно вынюхал рукав сверху донизу. Кровь смешалась, в этом не было сомнений. И при этом в нее вплелся какой-то новый запах, не присущий ни крови Заклятого, ни крови Берендея.

Берендей поднял тяжелую голову и снова глянул в лес. И вернулся в человеческий облик: ему не понравилось оборачиваться зимой.

Голод не оставил его. Он вспомнил, что завтракал сытно, но легко, потому что собирался на охоту. А после этого съел только гранат, очищенный Михалычем. Оберег подождет. Михалыч говорил что-то про пирог с мясом.

Юлька вернулась домой поздно. Она оставляла записку, что уехала к Людмиле готовиться к экзамену, поэтому рано ее никто и не ждал. Ей просто повезло, что Людмила ни разу не позвонила ей на домашний телефон. Вернее, повезло ее родителям.

Засыпая, Юлька подумала, что не доживет до девятого числа. И что можно попробовать выучить все билеты за завтрашний день, чтобы освободиться к седьмому.

А шестого под вечер ей стало очень грустно. Она вспоминала Егора не затаив дыхание и обмирая от счастья, а с болью и тоской. Как будто они больше никогда не увидятся. Как будто произошло что-то непоправимое. Или произойдет. Ей было так грустно, что она поплакала, бросила учебники и долго сидела за столом, положив голову на кулаки. И вспоминала Егора - его голос, его улыбку, его руки. И от этих воспоминаний было еще горше, еще страшней: а вдруг с ним что-нибудь случилось?

Она вынула из сумочки мобильник и посмотрела на сообщение, которое он ей прислал, когда тренировался: «Я буду ждать». Он ее ждет, а она тут сидит со своими гнусными беспозвоночными - вот ведь мерзкие твари - и не едет.

Юлька подумала секунду, а потом набрала СМС: «Я приеду 7. С е д ь м о г о». И отправила. Но сообщения о доставке не пришло ни через пять минут, ни через час.

Она вернулась к учебникам, сжала зубы и решила, что выучит все билеты сегодня. Потому что если она плохо сдаст экзамен, мама с папой будут думать, что это из-за Егора. А ей не хотелось, чтобы они подумали про него плохо, тем более что он ни в чем не виноват, она сама не может так долго без него прожить.

Юлька просидела над билетами до трех часов ночи, но сообщение о доставке так и не пришло. «Ничего, - решила она, - завтра утром Егор наверняка его получит. Не может не получить». Почти все вопросы она выучила - ну, или просмотрела. Кроме тех, которых не нашла в учебниках. Все вопросы вообще знать невозможно, нужно надеяться, что они на экзамене ей не попадутся.

Она проснулась в половине девятого и вскочила в ужасе: проспала! Последняя электричка перед перерывом уходила в девять, а следующая - только в три часа! Юлька и забыла, что седьмое - выходной и электрички ходят по воскресному расписанию. Поэтому быстро оделась и выбежала из дома, пока мама не заметила ее ухода. Но оставила маме записку: «Я поехала к Егору» - ей было стыдно врать.

Она вбежала в последний вагон за секунду до отправления и перевела дух. Сообщения о доставке так и не было. Юлька написала еще одну СМСку: «Выехала на 9-15» и снова подождала. Сообщение о доставке опять не пришло.

Всю дорогу она рассматривала телефон, но он молчал. Сеть то пропадала, то появлялась снова, а сообщений так и не было.

«Ну и что! - решила Юлька. - Теперь я знаю, где он живет. И замерзать не собираюсь. Тем более сегодня теплей, чем позавчера. И если он не в сети, то наверняка дома».