Не последнюю роль сыграло в том его пришествие на Чукотку.
«Хочется найти самые лучшие, теплые слова, чтобы выразить благодарность
В эти дни хочется вспомнить нашу жизнь в прошлом. Тяжело вспомнить. Проходили годы, много прошло лет. Наши отцы со смертельным страхом встречали каждую зиму. Зима действительно была страшна. Семь месяцев завывала пурга, выли голодные собаки, плакали, умирали с голоду люди. В холодных зимних ярангах никогда не было слышно смеха.
С Большой Земли к нам приезжали и приплывали на кораблях японские, американские купцы. Они нас называли вымирающими дикарями. Горсть пороху отнимала добытую трудом и горем пушнину. Спаивая забитым голодом, холодом охотников, купцы за бутылку «шальной воды» отнимали у нас все, обрекая на голодную смерть наши семьи. Наша жизнь для них была дешевле жизни собаки…
Но вдруг над северной тайгой взошло необыкновенное солнце. Оно в тысячу раз горячее настоящего солнца – это пришел
Нам теперь не страшен холод. Каждый – в теплом жилище, где светло, весело. А на обеденных столах появилась разная пища – овощи, молоко, чай, сахар, хлеб. Теперь у нас навеки отпал животный страх голода. Каждый знает, что в любое время зимы, в случае надобности
То, что вы сейчас прочитали – не плод фантазии автора, а подлинный исторический документ: открытое письмо жителей Чукотки к 20-летию Октябрьской революции, опубликованное тогда же, осенью 1937-го, в газетах.
Я лишь позволил себе внести незначительные коррективы, осовременив эту потрясающей силы эпистолу: вместо советской власти – новая власть, вместо товарища Сталина – губернатор Абрамович.
В сознании чукчей Роман Аркадьевич занимает то же место, какое занимал некогда Иосиф Виссарионович для советских людей, – вождь, учитель, лучший друг детей и физкультурников, короче –
О нем слагают гимны («Наш губернатор Абрамович – на века-а-а!»). Его образ вырезают на моржовых клыках. (Самый популярный сегодня сюжет – губернатор, приносящий чукчам подарки.)
Точно великан Лолгылин, герой чукотских народных сказок, Роман Аркадьевич спасает от неминуемой гибели жителей этого холодного, нищего уголка, за что и платят они теперь ему великой любовью и поклонением.
Недаром, когда губернаторские полномочия Абрамовича подходили к концу, местная функционерка Светлана Холецкая, не стесняясь, объявила во всеуслышанье: «Мы молимся за то, чтобы Роман Аркадьевич написал заявление на второй срок»...
Признаюсь, до начала работы над этой книгой примерно так же думал и я. Глянец лубочных рассказов и масштабный пиар делали свое дело.
Но стоило лишь присмотреться к ситуации на Чукотке повнимательней, отбросив идеологическую шелуху и вздохи экзальтированных
…Чудесное превращение олигарха в рачительного, заботливого государственника – далось Абрамовичу непросто. В принципе, ничего подобного раньше за ним не водилось.
Еще во времена, когда базовым регионом «Сибнефти» являлась Омская область, Роман Аркадьевич славился, напротив, завидным прагматизмом и полным отсутствием сентиментальности.
Чуть выше я уже упоминал, что в конце 1990-х годов «Сибнефть» перерегистрировалась из областного центра в крошечный Любинский район. Произошло это после того, как аффилированный с Абрамовичем губернатор Полежаев вдрызг разругался с мэром Омска Валерием Рощупкиным и объявил последнему войну.
Испокон веков Омский нефтеперерабатывающий завод был крупнейшим плательщиком городского бюджета, – за его счет формировалось больше половины всей казны. Уход «Сибнефти» – фактически обрек Омск на нищету. В одну секунду исчезли деньги на содержание инфраструктуры, коммуналки, ремонты дорог; ни много, ни мало – полмиллиарда рублей.
«Это огромный удар, после которого мы просто не в состоянии подняться на ноги, – признавался мне еще в те времена мэр Рощупкин. – Мало этого: на плечи города была сброшена вся „социалка“ – детские сады, жилье… „Сибнефть“ выдала лишь разовую компенсацию. А есть ведь еще и экология: город вынужден платить за „шалости“ завода. Сегодня мы – уже на первом месте в России по количеству выбросов в атмосферу…»
Сказать бы тогда омичам, что пройдет всего пара лет и человек, безжалостно расправившийся с ними в угоду политическим амбициям, повсеместно будет прославляться, как защитник сирых и обездоленных, никто б это и за удачную шутку даже не посчитал. С тем же успехом пойманного с поличным браконьера можно было представить в образе предводителя «Гринпис».