Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны

…Совсем недавно я прочитал потрясающую книгу Людмилы Улицкой, которая называется «Даниэль Штайн, переводчик». Построена она на документах — письмах людей, живших во время Второй мировой войны и после нее, вплоть до наших дней, и там главный герой (тоже еврей, который крестился, — правда, в католическую веру) задает потрясающий вопрос. «Я понимаю, — говорит, — что Он проповедовал, но хочу понять, во что наш Учитель веровал. Сам во что веровал?».

Уже приняв христианство, я продолжал этот свой шаг обдумывать, пытался его осознать и выделил две проблемы. Первая — философская: в чем состоит отличие иудаизма от христианства? — и я нашел (для себя, по крайней мере) ответ. Когда Моисей получил от Бога скрижали с десятью заповедями, он призвал людей все это выучить и своих детей научить самоограничениям, которые, грубо говоря, и есть элементы веры, а Христос сказал, что, напротив, мы не должны ничему в данном смысле учиться, поскольку с этим рождаемся. Понимание добра и зла заложено в нас на генетическом уровне, и вопрос как раз в том, чтобы прожить жизнь земную так, чтобы через это не переступить, а оттого и страдать… Вот тогда я и понял, почему стал именно христианином.

Вторая проблема: что в вере главное? В этом я попытался разобраться и пришел, в общем-то, к выводу, что Христос не ведет речь ни о чем, кроме свободы и любви. Помимо двух этих главных смыслов жизни, в Библии ничего больше нет, и тогда, естественно, передо мной встал вопрос: а что все-таки приоритетно?

— Свобода?

— Видимо, как человек, прозанимавшийся много лет математикой, долгое время я думал ровно, как вы, но сейчас уверен, что ошибался. Конечно, любовь (разумеется, в широком смысле этого слова), потому что только через нее можно познать свободу как таковую.

Приведу пример совсем из другой эпохи, из другого, так скажем, жанра. В «Священной книге оборотня» (второе ее название — «А Хули», что в переводе с китайского означает «Лиса») очень серьезный русский писатель Виктор Пелевин дал совершенно замечательное не определение даже, а как бы описание любви: «Любовь не имеет смысла, но придает смысл всему остальному». От себя добавлю: в том числе и свободе.

— После «оранжевой» революции вы неоднократно заявляли, что хотите посетить Украину, но до сих пор так у нас не побывали. Когда можно вас ожидать?

— Действительно, я хотел, да и сейчас хочу приехать в вашу страну, но, к сожалению, решение этого вопроса зависит не от меня.

— Кто-то должен вас пригласить, впустить?

— В силу существующей огромной неопределенности во властных полномочиях, должны быть гарантии со стороны президента и, самое главное, его желание, чтобы я вообще приезжал. Не виню его в слабости и понимаю причины, по которым Ющенко боится моего появления в Украине, — в этом смысле никаких личных претензий у меня нет. Вызывает недоумение другое: почему он придает такое значение тому, как на это посмотрит Путин, почему озабочен тем, что скажет Кремль на то, на другое, на пятое, на десятое? По-моему, Украина нужна России не меньше, чем Россия Украине, и поэтому расцениваю это как слабость украинской демократии, продемонстрированную столь явно.

…Вы вот задавали мне вопросы о Януковиче, Ющенко… Недавние события — имею в виду гибель донецких шахтеров — не только концентрированно отразили сложившуюся у вас сейчас ситуацию, но в чем-то и проявили позиции этих людей.

Наверное, немногие помнят, но еще в бытность премьер-министром Ющенко поставил вопрос о необходимости закрытия многих шахт, мотивируя это огромной степенью опасности, риска. В Украине же до сих пор никто не оценивает потери от того, что гибнут люди, и хотя человеческая жизнь стоит в том числе огромных денег, считают только стоимость угля. Теперь, после трагедии на шахте Засядько, стала яснее и позиция Януковича (он приостановил работы в выработках глубиной более километра. — Д. Г.). Кстати, в самом конце октября Независимый профсоюз горняков Украины обратился к нему с требованием вновь провести проверку безопасности шахт — будто предчувствовали, что произойдет…

Недавно я поднял материалы и обнаружил ужасную статистику. Некогда наш великий вождь Иосиф Виссарионович говорил, что смерть одного человека — это трагедия, а смерть миллионов — статистика, но в отличие от него мы понимаем, что за цифрами со многими нулями — помноженное на миллион горе, слезы и боль, которые никогда, по сути, не забываются: это шрамы на всю жизнь… Видя, что происходит в Украине, я решил посмотреть, а какова ситуация в других странах, которые добывают уголь.

— В той же Польше, Франции…