Берёзовый отец Саиды

Зайдя в сени, Карим коротко рассказал о болезни Саиды и попросил дать ему лучшую лошадь и сани, чтобы отвезти жену в больницу. Директор долго молчал в нерешительности. Видно было, что он не верит, что в такую погоду Карим доберется на лошади до райцентра. Понятно, что они погибнут: и сам Карим, и жена его, да впридачу хорошая лошадь пропадёт. Попадёт директору за это в районе! Может, даже скинут с должности! Пожевав некоторое время нижнюю губу, наконец, сказал: «Стой здесь!» – и ушёл в дом. Кариму показалось, что он ждал вечность. Директор вышел с запиской в руках. Он велел с этой запиской идти домой к конюху. В записке было написано, что он, директор, разрешает Кариму получить в совхозной конюшне лучшую лошадь. Буркнув: «Спасибо!» – Карим побежал по сугробам к воротам.

В доме конюха тоже все спали. Кариму пришлось стучать очень громко. Вышел заспанный конюх. Карим рассказал ему, что случилось, и показал записку. Конюх, одноклассник Карима, ничему не удивился, ничего не спросил, молча и быстро одевшись, побежал с ним по сугробам в конюшню, помог запрячь лошадь в сани и долго стоял в задумчивости под завывающим ветром, глядя вслед удаляющейся фигуре Карима. Ему было жаль одноклассника, жаль Саиду, ну и лошадь – тоже.

Добравшись до родных ворот, Карим распряг лошадь, оставил сани на улице, с трудом, но открыл калитку и завёл лошадь в сарай. Насыпал ей в ведро овса из мешка, что дал одноклассник, и ушёл в дом. Пусть лошадь отдыхает. Теперь надо ждать утра. Лишь бы Саида выдержала, не умерла этой ночью, завтра он довезёт её до больницы. Он почти уверен в этом. Пока не знает, как, но он доберётся до районной больницы, он доберётся!

Дома было тихо. Карим пошёл в маленькую комнату. Саида лежала с закрытыми глазами. На сундуке теперь так же в ряд сидели только трое старших. Руки были сложены так же. Выражения лиц – те же. Только лица как-то осунулись. « Не похудели же они за это время? – подумалось Кариму. – Просто побледнели, наверное. Из-за этого кажутся похудевшими». «Не просыпалась?» – спросил Карим Сабира, когда тот поднял взгляд. Надо было сказать: «Не приходила в себя?» Но у Карима говорить так не хватило смелости. Но сын был более решительным. Он ответил: «Она за это время два раза приходила в себя, попила чуть-чуть водички, спросила, где ты. Вот уже полчаса опять не открывает глаз».

«Идите ложитесь. Я посижу возле матери. И – обязательно спать! Я вас часа через два разбужу. Надо будет выкапывать сани на улице и запрячь лошадь: рано утром я увезу мать в больницу на лошади,» – сказал Карим и, притянув за руку проходящую мимо дочь, нежно погладил её по голове. Волосы были мягкими и шелковистыми. Альфия стояла, опустив глаза. С длинных пушистых ресниц на платье соскочила крупная слезинка. Карим любит дочь больше всех мальчишек. Всё в ней умиляет его, и красивое личико, и писклявый голос, и серьёзное выражение лица. Хорошая девочка у Карима и Саиды.

В пять часов утра Карим поднял мальчишек и Альфию. Стали готовить родителей в дорогу. Мальчики вычистили двор, открыли ворота, затащили сани во двор и запрягли лошадь. На сани постелили сено. На сено положили самое тёплое одеяло, что было в доме. Альфия приготовила горячий чай в дорогу. Одела маму. Младшие тоже проснулись и оделись, как будто тоже собрались ехать.

Буран к утру стал тише. Саиду, одетую и укутанную в тулуп, Карим вынес и положил на сани. Сверху укрыли ещё одним одеялом. Следом за мамой и папой все дети вышли во двор, выстроились в ряд по возрасту, как вчера. «Похоже, это у них в крови – строиться по порядку» – не к месту подумалось Кариму. Сани выехали за ворота. Дети в том же порядке тоже вышли на улицу и выстроились возле ворот. Младшие посинели и дрожали от холода и ветра. Все молчали. Карим почувствовал, что надо детей как-то утешить, сказать что-нибудь. «Мама будет жить, я обещаю!» – сказал Карим, и быстро стеганул лошадь, чтобы дети не увидели, как из его глаз хлынули слёзы. Лошадь резко рванула. Карим неловко упал лицом вперёд на сани рядом с Саидой, но быстро перевернулся, поднял голову и стал смотреть на своих отдаляющихся детей. Смотрел в том же порядке, как стояли, по очереди, стараясь запомнить каждого. Кто знает, увидит ли он их ещё ?

Мама, ты – самая хорошая мама на свете!