Берия. Арестовать в Кремле

Страна продолжала строить. Полуголодный народ, испытывая огромное перенапряжение, лопатами рыл котлованы под новые авиа— и танковые заводы, электростанции, строил железные и автомобильные дороги, аэродромы, морские порты. Миллионы зэков, лишенные свободы по политическим статьям, утопая в болотах, замерзая в тундре и тайге, тоже строили, мыли на Колыме золото, обушком долбили в забоях шахт уголек…

Лубянка работала с напряжением. Уходили через суд «за незаконные аресты, фальсификацию следственных дел, применение незаконных методов ведения следствия» Леплевский, Ушиминский (Ушаков), Агас, Миронов, Аршатская… Несть числа тем, кто год-два назад выламывал руки, бил, держал сутками на допросах невинных людей, «выбивая» показания.

Началась самая настоящая охота на тех, кто совсем недавно четко и строго исполнял указания начальства, был активным участником массовых репрессий. Берия настойчиво очищал аппарат НКВД от ежовцев, назначая вместо них своих выдвиженцев. Так, через неделю после прихода к власти, Берия во главе НКВД Белоруссии в декабре 1938 года поставил Л. Цанаву.

13

Лаврентий Фомич Цанава отличался особой исполнительностью, чем заслужил доверие своего земляка Берия еще в двадцатые годы, а затем в период совместной работы. В НКВД Грузии их дружба значительно укрепилась — Берия нравились старательные, усердные работники, безропотно выполняющие волю старшего. Получив самостоятельную должность в Белоруссии, Цанава, естественно, оправдывая свое назначение, не щадил сил, работал с присущим ему в те годы упорством. Он понимал, что Берия ждет от него больших результатов, и потому действовал напористо, не оглядываясь и не ограничивая себя ни в чем. С первых дней пребывания в Белоруссии Цанава всячески подчеркивал, что он прибыл для «наведения большевистского порядка в органах НКВД и в республике». С его приходом, после небольшого затишья, началась новая кампания обысков, арестов под видом «активизации борьбы с контрреволюционными и шпионскими элементами». Газеты снова запестрели броскими заголовками: «Смерть тайным агентам империализма!», «Добьем фашистских наймитов!», «Близок конец замаскировавшимся врагам народа» и т. д.

Тысячи арестованных томились за решетками тюрем, в подвалах НКВД и лагерях. Но этого Цанаве было недостаточно — и в других республиках и областях тюрьмы переполнены! Нужны громкие процессы, похожие на процессы в Москве, одобренные товарищем Сталиным. Цанава, копируя своего шефа, любил часто ссылаться на товарища Сталина, его проницательность в борьбе с «врагами всех мастей». Он установил новый порядок в наркомате — все наиболее важные дела обсуждались в ночное время, как в Москве, где товарищ Сталин работает ночи напролет.

Работавший в то время председателем Совнаркома Белоруссии Афанасий Федорович Ковалев рассказал: «Цанава — аморальный во всех отношениях чиновник, способный на любую гадость. Ему ничего не стоило выругаться матом в присутствии женщин, обругать человека нецензурной бранью, плюнуть в лицо каждому, не согласному с ним в споре. Его коварство превосходило все известные безнравственные поступки. Одной из причин такого неуважительного, порой хулиганского поведения Цанавы было всепрощенчество Пономаренко, позволявшего Цанаве делать то, что «захочет» его левая нога. Да и сам Пономаренко страдал лицемерием и коварством… Однажды на заседании Бюро ЦК докладывавший руководитель «Заготживсырья» позволил себе слегка покритиковать кого-то из партийных функционеров. Пономаренко грубо оборвал его, рассвирепел и, брызгая слюной, закричал:

— Что ты х… порешь? Какое твое собачье дело до парторганизации! Занимайся заготовками и выполни план! Не выполнишь — в тюрьму сядешь за срыв государственного плана! Марш с трибуны к… матери!

Руководителя заготовок едва отпоили в приемной водой…

Пономаренко пригласил к себе на беседу одного из руководителей промышленности, расположил его к себе, чаем угостил, и тот доверил первому секретарю свои тайны. Надо было видеть лицо этого человека на заседании Бюро ЦК, когда Пономаренко, критикуя недавнего собеседника, бросил в зал:

— Что мы тут его слушаем? Он же дома навести порядка не может — теща им командует, в служебные дела жена ввязывается! Разве можно ему доверить ответственный участок работы?..

— Да и я, — Афанасий Федорович тяжело вздохнул, — стал жертвой его «доверия». Назначенный председателем Совнаркома Белоруссии, я позволил себе в рамках моих обязанностей принять несколько решений, не согласовав их с Пономаренко…

Как-то прогуливаясь с Пономаренко в Дроздах — наши дачи были рядом, — я услышал от него плохо скрытое недовольство моей до предела усеченной самостоятельностью.

— Ты, Афанасий Федорович, зря подписал два последних постановления Совнаркома. Надо принимать совместные постановления ЦК и Совнаркома, а уж если решения не по очень важным вопросам, то надо согласовывать с ЦК.

— Но я, Пантелеймон Кондратьевич, не совсем с вами согласен. СНК — не отдел ЦК, и правительство вольно принимать решения в рамках своих обязанностей.