Берия. Арестовать в Кремле

Адъютант министра посадил в зашторенную машину Булганина, как и было приказано, Москаленко, Батицкого, Зуба и Юферова; сам сел на место министра; сзади, на машине первого замминистра, ехали Жуков и Баксов. Все напряженно смотрели вперед, стараясь предугадать направление движения, и когда машина, проскочив по Моховой, повернула направо, стало ясно: ехали в Кремль! Волнение резко усилилось — въезжали в святая святых, где беспрепятственно господствовали силы госбезопасности, а с ними каждый предпочитал не связываться, помня, как тысячи командиров и политработников пали под дулами НКВД. Никто не проронил ни слова, думали лишь о неясном будущем: что их ждало здесь, на брусчатке таинственного для них Кремля? Охрана стояла попарно у каждой двери, площади Кремля были пустынны. Они, кроме Жукова, впервые видели Кремль изнутри, от Боровицких до Спасских ворот, и потому сидели притихшие, затаив дыхание. Машина сделала резкий поворот и остановилась у подъезда, возле которого стоял Булганин. Москаленко, а за ним все остальные вышли из машин и направились к двери.

— Это со мной на совещание, — Булганин произнес жестко и четко, чеканя каждое слово, на мгновение задержавшись у стоящих перед входом офицеров госбезопасности. Шестерка, возглавляемая Булганиным, поднялась по лестнице, прошла мимо дверей и вошла в большую комнату. Министр, не скрывая волнения, усадил всех на стулья и перед уходом сказал: — Здесь ждите.

Жуков вспомнил, как в годы войны он много раз для доклада входил вот в ту знакомую дверь — кабинет И. В. Сталина, ту дверь, в которой скрылся Булганин.

Сталин… Сколько мет в жизни Жукова оставил этот малоразговорчивый, небольшого роста человек, легко входящий в гнев, гроза для каждого, кто соприкасался с ним, умевший навязать волю всем, кто оказывался рядом, не терпевший возражений, незнаек, торопыг, необоснованных предложений, любивший тщательно скрываемую лесть, подхалимаж. Здесь, в этом кабинете, Сталин в огненном июле сорок первого года снял его с должности начальника Генштаба, здесь утверждался план разгрома врага под Сталинградом и Курском, в Белоруссии и под Берлином. Сколько раз доводилось выслушивать его некомпетентные суждения в сорок первом — сорок втором годах, спорить, доказывать…

«Товарищ Жюков» — так произносил Сталин его фамилию. Отсюда, из кабинета, в первой половине октября сорок первого Сталин позвонил только что назначенному командующим Западным фронтом Жукову и спросил:

— Товарищ Жюков! Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Удержим, товарищ Сталин.

Интересно, стоит ли тот телефон вч-связи? Сколько переговорено по нему за долгие годы войны…

Жуков поднялся и принялся ходить вдоль ряда стульев у стены, на которых сидели притихшие, с встревоженными глазами люди, обеспокоенно смотревшие на ту самую дверь. Неспроста им приказано прибыть с оружием, видимо, кого-то арестовывать, а может, и не одного. Жди всякого, вон сколько охраны на улице, внутри зданий. «Могут, — спрашивал себя Жуков, — ворваться сюда офицеры МВД?» Могут, и рта не успеешь открыть, как будешь надвое рассечен автоматной очередью…

Медленно тянулось время; казалось, секундная стрелка потяжелела и едва двигалась по циферблату. Жуков приоткрыл дверь: мягко ступая по ковровой дорожке, неслышно прошел офицер охраны. За ним второй, третий. Что это? Куда они идут? Он проследил взглядом за их лицами, походкой, прикрыл дверь. И вновь тишина, нарушаемая лишь доносившимися от Спасской башни ударами кремлевских курантов.

Из кабинета вышли Булганин и Хрущев, остановились перед поднявшимися генералами и офицерами; их лица тоже были полны напряжения и ожидания.

— Пришло время сказать вам причину вызова вас сюда, — Булганин обвел взглядом всех, вытянувшихся перед ним участников опасной акции.

— Вам поручается ответственнейшее задание, — вмешался Хрущев, — арестовать подлеца Берия!

— Все готовы? Оружие проверено? — спросил Булганин.

— Все готово. Задание, товарищ министр, будет выполнено! — четко доложил генерал-полковник Москаленко.

— Мы вам верим. Мы на вас надеемся, — произнес Хрущев, глядя на группу. — А теперь слушайте… — Хрущев рассказал о плане ареста, о сигналах, подаваемых из кабинета Президиума ЦК, о последовательности и порядке их действий. Кое-что уточнил и Булганин, напомнив о четкости и внимательности каждого.

— При попытке Берия использовать личное оружие — стрелять немедленно. Не исключено воздействие охраны. Будьте готовы отразить одиночные и групповые действия работников МВД, личной охраны Берия.

— Помните, — напутствовал Хрущев, — если операция провалится, все вы будете немедленно расстреляны Берия и его подручными. Осечки быть не должно! И последнее. Когда войдете в кабинет, то вы, — Хрущев указал на самых рослых и физически крепких Батицкого и Юферова, — встанете по обе стороны от Берия…

Булганин и Хрущев ушли. Теперь каждый почувствовал свою личную причастность к крайне опасной, полной риска обстановке и ощутил медленно ползущий изнутри страх…