Берия без лжи. Кто должен каяться?

«…На другой день их (чекистов) арестовали, и все были приговорены к расстрелу. Всем процессом руководил Руденко (только исходя из этого, можно оценить, насколько объективным был процесс). Невозможно даже представить, каких свидетелей приводили на процесс, невозможно было представить, что человек способен совершить такой ужас. Один из свидетелей по фамилии Тодуа, который был ректором Кутаисского педагогического института и был в ссылке, рассказал суду, что арестованных заставляли присутствовать на допросах друг друга, чтобы они увидели, что их ждало. Тодуа присутствовал на допросе Евгения Микеладзе. Следователь Кремян начал его избивать дубинкой, Евгений прикрыл руками уши. Известно, что в похожем случае человек прикрывает лицо, поэтому Кремян удивился и спросил причину. Евгений ответил, что он дирижер. Следователь не понимал, что значит термин «дирижер», тогда Евгений объяснил, что он музыкант. После этого ему в уши воткнули шомпол».

Во всей этой истории в первую очередь бросается в глаза, как быстро некий Кремян превратился в Берию или с какой точностью передал первый автор детали истязаний, так, будто присутствовал при этом. Но кто знал какого-то Кремяна? Именно поэтому эта роль была переадресована Берии, что делало ее более интересной.

Но главное в этом рассказе, конечно же, конец, для которого он и был создан. Вся суть данного пересказа сводилась к тому, чтобы красиво, художественно закончить историю: Иногда большая красота приносит большие беды. Ради такого конца можно и пренебречь исторической правдой.

Но как можно говорить об исторической правде, когда весь текст просто кишит такими неоспоримыми доказательствами, как: говорят, что. Хотя для многих это действительно неоспоримое доказательство.

Вообще в историях про репрессии особое внимание уделяется сценам истязаний. Часто эти истории настолько преувеличены, что поверить в них можно с трудом. При этом рассказчик забывает одну вещь: арестованные не только должны были признать вину, но и предстать перед судом, даже «тройки». В том случае, если бы человеку проткнули уши шомполом, он просто скончался бы. Хотя после июня 1953-го на Берию можно было валить все, что угодно, и даже приплетать к этому истории с женами осужденных.

До того как перейти к роли женщин, забегу ненамного вперед и отвлекусь на один интересный эпизод, характеризующий отношение Берии к репрессиям.

Данную историю рассказала еще одна жертва репрессий, филолог, ученый Симон Каухчишвили. Предоставим слово историку Вахтангу Гурули, интересна также и его интерпретация данного эпизода: