Берия. Лучший менеджер XX века

Увы, это – не более чем заблуждение, умело сформированное в последние пятнадцать лет… А ведь партийный гимн «Интернационал» сообщал: «Весь мир насилья мы разроем до основанья, а затем…»

Это «затем» из виду и упускают, а дальше-то идет: «…мы наш, мы новый мир построим»! Так что уж, пардон, партия большевиков была партией строителей, почему ее идеи и привлекли строителя по натуре Берию сразу после падения самодержавия.

Перед Февралем 1917 года в партии большевиков было до 60–80 тысяч членов, и большинство из них не было ни профессиональными революционерами, ни «экстремалами», зато в этой партии было много сознательных и развитых рабочих. Собственно, весь интеллектуальный, так сказать, цвет рабочего класса России был к 1917 году болыпевизирован.

А относительно целей большевиков я сошлюсь на мнение уже однажды мной цитированного Лорена Р. Грэхэма, профессора Массачусетского технологического института. Он в 1987 году писал, что первоначальное обещание русской революции для тех, кто ее поддерживал, заключалось в рациональном руководстве обществом и что большевики рассматривали революцию 1917 года как решающий прорыв в сторону социальных преобразований, являющихся ключом к прогрессу. Как видим, тут речь исключительно о созидании, да еще и небывало масштабном. Ни один капиталистический концерн не мог бы дать Берии возможностей созидания того масштаба, какой он обрел на службе Советской России! Недаром он в разговоре с управляющим делами Совмина Помазневым гордо заметил о высотном здании Московского университета, что «это здание равно капиталам Дюпона и других американских миллиардеров».

И это прямо перекликается со строчкой Владимира Маяковского: «У советских – собственная гордость! На буржуев смотрим свысока…» Угу! С высоты МГУ имени Михайлы Ломоносова!

Нет, Берия был убежденным большевиком. Но, будучи человеком умным и деловым, он понимал, что:

1) общество идейно сильно не тогда, когда носит на демонстрациях портреты «вождей», а когда эти вожди «живьем» живут во имя тех идей, которые провозглашают, то есть не раскатывают по горным курортам и не гоношат деньгу, а постоянно заняты проблемами развития общества;

2) крепость политической системы в режиме ее нормального, а не экстремального функционирования определяется уровнем оптимизации ее экономической основы и уровнем научно-технического и технологического развития производительной сферы как базы для роста благосостояния народа;

3) многонациональное государство едино тогда, когда политика центрального правительства реально выбивает у националистов почву для любых их пропагандистских усилий.

В этом смысле Берия действительно был прагматиком и в этом направлении начал действовать сразу после смерти Сталина. Его инициативы впечатляли как своим потенциалом, так и охватом всех, по сути, сторон жизни общества.

Он имел конкретные предложения в сфере: а) государственного управления; б) экономики; в) оборонной политики; г) внутренней общегосударственной и национальной политики; д) внешней политики.

В СФЕРЕ государственного управления он брал четкий курс на перенос центра управления экономической и хозяйственной деятельностью, включая масштабные оборонные проекты, из Π,Κ в Совет Министров. Собственно, вся наиболее перспективная оборонная работа и так велась в рамках деятельности Спецкомитета при Совмине СССР, но остальное…

Разные взгляды на приоритеты власти проявились уже на похоронах Сталина. Тогда на Мавзолее выступали трое: Маленков, Берия и Молотов. Все три речи были достаточно схожи весьма бесцветной официозностью – особых страстей и ярких мест в них не было.

Однако Маленков раз за разом употреблял формулу «Коммунистическая партия и Советское правительство», Молотов также подчеркнуто пользовался формулой «Советское государство», партию практически не помянув, а Берия еще более настойчиво говорил о «Советском правительстве», не отказывая, впрочем, партии в праве быть «ведущей силой советского общества».

Ведущая – не руководящая и направляющая. И упор Берии на Советское правительство был достаточно красноречив. Причем это было как раз то, к чему вел и Сталин. Он ведь еще при жизни Жданова в ответ на замечание последнего о том, что давно не проводился съезд партии, сказал примерно следующее: «Что партия… Партия превратилась в собрание аллилуйщиков». И тогда же Сталин признал, что война доказала: антисоветских элементов в советском обществе было меньше, чем «нам докладывали…». И тогда же Сталин предложил: «Надо покаяться» – перед народом, естественно.

Ответом ему было молчание, поддержали его только Жданов и Вознесенский (последнему это ничего не стоило, он репрессии не организовывал). Впрочем, если Сталина поддержал и Берия, то это в позднейшие воспоминания – даже изустные – попасть не могло.