Берия. Лучший менеджер XX века

За охрану Берии в штабе МВО отвечал генерал Батицкий. В сборнике документов «Лаврентий Берия. 1953» сообщается, что в архивах сохранились его пометы, относящиеся к условиям написания первого письма «С. секретно. В ЦК КПСС. Лично т-щу Маленкову Г.М. Получено в 19.20 27.6.53. Батицкий» и «Было выдано 4 листа бумаги. 2 листа возвратил, 1 лист изорвал, ¹/₂ листа использовал, ¹/₂ листа осталась на руках. Батицкий».

Всего писем было вроде бы три. Однако в соответствии с пометой Батицкого первое письмо было получено им от Берии в 19 часов 20 минут 27 июня, в то время как первое письмо, опубликованное в упомянутом сборнике документов, датировано 28 июня (эта же дата видна и на факсимиле письма в книге А.Сухомлинова). Так что же получил Батицкий «в 19.20 27.6.53» – написанное на «¹/₂ листа» письмо, опубликованное в сборнике документов и воспроизведенное Сухомлиновым, или что-то другое? Не исключено, что писем было четыре, но первое впоследствии уничтожили. Вечером 27 июня психологическое состояние Берии было таково, что он мог написать нечто особенно неудобное для создателей образа «кровавого палача» и «монстра».

Так или иначе, мы имеем три опубликованных письма Берии от 28 июня, от 1 июля и от (предположительно) 2 июля. Со вторым письмом, от 1 июля, – самым обширным – читатель уже знаком, я его цитировал в начале книги и далее.

Что же до первого, от 28 июня, то оно достаточно кратко и написано уверенным почерком, практически без помарок и ошибок, строчки ровные:

«В ЦК КПСС

Товарищу Маленкову

Дорогой Георгий.

Я был уверен, что из той большой критики на президиуме я сделаю все необходимые для себя выводы и буду полезен в коллективе. Но ЦК решил иначе, считаю, что ЦК поступил правильно. Считаю необходимым сказать, что всегда был беспредельно предан партии Ленина – Сталина, – своей родине, был всегда активен в работе. Работая в Грузии, в Закавказье, в Москве МВД, Совете Министров СССР и вновь в МВД все, что мог отдавал работе, старался подбирать кадры по деловым качествам, принципиальных, преданных нашей партии товарищей. Это же относится к Специальному комитету, Первому и Второму главным управлениям занимающихся атомными делами и управляемыми снарядами. Такое же положение Секретариата и помощников по Совмину. Прошу товарищей Маленкова Георгия, Молотова Вячеслава, Ворошилова Клементия, Хрущева Никиту, Кагановича Лазаря, Булганина Николая, Микояна Анастаса и других пусть простят, если что и было за эти пятнадцать лет большой и напряженной совместной работы. Дорогие товарищи желаю всем Вам больших успехов за дело Ленина – Сталина, за единство и монолитность нашей партии, за расцвет нашей Славной Родины.

Георгий, прошу, если сочтете возможным семью (жена и старуха мать) и сына Серго, которого ты знаешь не оставить без внимания.

Лаврентий Берия».

Тон этого письма, как видим, не слезливый и не просительный, причем Берия как бы даже прощается с коллегами. Его «прошу… пусть простят…» – это не униженная просьба о прощении нашкодившего школяра, а нечто психологически напоминающее просьбу о прощении в Прощеное воскресенье: «Простите меня, люди русские, и я вам прощаю…» Последние слова о семье лишний раз подтверждают, что так оно на душе у Лаврентия Павловича и было.