Берия. Лучший менеджер XX века.

«Я не считал правильным молчаливо выслушивать брань Берии и… сказал, что товарищу Молотову мною не были доложены важные сведения, лично полученные позавчера, о положении на Карельском перешейке и о новом оружии в финской армии.

Берия как-то странно, вопросительно посмотрел на меня и резко выкрикнул:

— Рассказывай все, о чем не говорил Молотову…

Внимательно выслушав сказанное мною, Берия… проговорил:

— Запомни, у тебя один нарком!

Мы вышли из кабинета. В свою очередь Фитин нравоучительно сказал:

— Ты, наверное, понял, что гнев Берии был вызван твоим докладом Молотову, а не ему. При всех случаях ты обязан был сначала доложить своему наркому. Не повторяй этой ошибки…»

Итак, Берия все же самодур? Вот же — прямой свидетель. И не Антонов-Овсеенко, а заслуженный генерал КГБ. Но все ли тут так гладко?

Синицын скончался 31 марта 1995 года (в возрасте 86 лет), а мемуары его подписаны в печать 29 ноября 1996 года, через год после смерти автора. Причем в начале книги имеется стандартная, по сути, для серии «Рассекреченные жизни» приписка насчет того, что издательство за факты, изложенные в книге, ответственности не несет. То есть взятки гладки. Что ж, разумно…

Но и мы поступим разумно, если подойдем к некоторым изложенным фактам с осторожностью. Скажем, провинился ли в действительности Синицын перед Берией? Безусловно! Он оговаривается, что после вызова Молотова известил-де и свой наркомат. Но о точной дате выезда сообщил не в Наркомвнудел, а в Наркоминдел, почему его в Москве на перроне вокзала и поджидал не кто-то из сослуживцев, а работник скандинавского отдела Наркоминдела.

Что, Синицын, не мог, получив вызов Молотова, тут же известить Лубянку и выехать в тот же день (что он и сделал) в Москву, сообщив о приезде не в НКИД, а в НКВД? И сразу же по приезде поехать туда, доложиться прежде всего Берии, а уж потом испросить у него разрешения отбыть к Молотову.

Да капитан ГБ Синицын это не только мог, он это обязан был сделать! НКИД — это прикрытие. А работа — это НКВД! Посылал его в Финляндию не Молотов, а Берия. И обо всех нештатных ситуациях прежде всего должен был узнавать как минимум начальник ИНО Фитин!

Молотов «временного поверенного» «Елисеева» в зад не колол. «Срочно» — не значит в тот же день, так что Синицын имел возможность (по срокам) вначале уяснить ситуацию «дома», на Лубянке, а уж потом «через десять минут» быть в НКИД. Но, как я полагаю, Синицыну хотелось понравиться Молотову… А вдруг из временных сотрудников НКИД да станешь постоянным! А вдруг Вячеслав Михайлович да заберет «Елисеева» из НКВД от Лаврентия Павловича к себе… В Наркоминделе ведь спокойнее, вольготнее…

Так что Синицын, вспоминая эту давнюю историю, не мог не сместить акценты в сторону, для Берии неблаговидную. Верить оценкам Синицына надо с большой оглядкой и потому, что он, как и большинство его высокопоставленных коллег, повел себя в годы «катастройки» не очень-то достойным образом и поплыл по тем мутным волнам, которые вовсю гнали «демократы»….

Так, он сам же пишет, что во время работы в львовском консульстве слышал от местных жителей после начала германо-польской войны: «Приходит наш конец. Почему Советский Союз отдает нас немцам?» И у него же (возможно, впрочем, у политкорректировщиков его мемуаров) хватило совести написать, что он-де не знал, что «наши войска посылаются в Польшу для захвата части ее восточных воеводств по договоренности Сталина с Гитлером». Это Синицын так о том воссоединении украинцев с украинцами и белорусов с белорусами, принципиальную необходимость которого признавал даже империалист Керзон еще в 1919 году и подтвердил Верховный совет Антанты на конференции в Спа в 1920 году!

Так что «…не голос, а бич», «вскочил как ужаленный…», «…полулежал и угрюмо осматривал», «тяжело усевшись…», «…выкрикнул» и т. д. — это так, художественные детали для обеспечения должного восприятия читателем образа Берии…

А вот в то, что Лаврентий Павлович был с Синицыным груб и хлестко назвал его «нолем с точкой», я верю! Во-первых, такое не придумаешь…

А во-вторых, повел себя тогда Синицын действительно как дурак. И вразумить его надо было соответственно, то есть быстро и жестко. Ведь Берии с Синицыным предстояло еще много работать, а линию поведения подчиненный избрал не деловую.

Причем, вразумив и получив от него важную информацию, Берия… тут же прихватил Синицына с собой в Кремль, на доклад к Сталину! Так что не проходит и то возможное объяснение, что Берия, мол, хотел-де выслужиться перед вождем, а Синицын ему карты спутал, дал возможность выскочить-де вперед Молотову. Если бы это было так, если бы Берия был интриганом и подлецом, то он бы, выслушав «Елисеева», просто уехал бы в Кремль без него и всю заслугу добывания ценной информации приписал себе. Ведь о том, что эти свежие сведения привез Синицын, не знал никто, в том числе и Молотов.

Но для Берии было важно дело. А для дела было полезнее, чтобы Сталин и услышал все без испорченных телефонов, и мог бы Синицына расспросить. Вот Берия его к Сталину и привез…